в спину снова. Пытается вжаться ещё плотнее. — Никаких действий или разноса слухов, просто хотели убедиться, что ты не вляпался никуда… Потому что переживали за тебя, вот и всё.

«Мы». Ева усиленно прикрывается своим братом, да ещё и несёт какой-то бред. Они с Антоном, значит, решили, что я несмышлёный дурачок, который не знает, что делает?..

Кстати, новость, что друг, оказывается, замешан был в махинациях своей сестрёнки и в курсе её планов, вышибает почему-то меньше остального. А может, я просто устал уже от всего, вот и наплевать как-то даже. По крайней мере, на это.

А вот Ева по-прежнему злит. Мало того, что брату трепанула, так ещё и натворила делов.

— Если вы хотели всё узнать, какого хрена просто не поговорили со мной? — резко выпаливаю, но тут же понимаю, что мой выпад несправедлив.

Ева ведь пыталась у меня узнать, в чём дело. Неоднократно хотела — в первый раз ради брата, чтобы убедиться, что я не втяну его в дерьмо, второй… Второй в парке был, после нашего поцелуя, так что буду считать, что уже из-за меня, если не ради. И последующие попытки тоже, Антоном она там скорее прикрывалась, чтобы не выдавать мне истинную причину своего любопытства, которая всё равно в глазах читалась.

А ведь если бы сказала, что просто за меня волнуется, а  не опасается, что криминал, тогда я бы, наверное, хотя бы попытался получше сгладить её тревоги. Но застеснявшись выдать мне свои волнения, Ева одна с ними осталась, и, похоже, нехило загрузилась. Настолько ей не всё равно было.

Охренеть осознания одно за другим. Такими темпами я скоро начну думать, что в меня влюблены, а это опасно. И так с трудом сдерживаюсь, чтобы не нырять в этот омут, который, судя уже по началу, нас обоих потопит.

Ева мнётся, растерянно поглаживает мои пальцы своим большим и, решившись, глубоко вздыхает. Так, что я даже чувствую и решимость эту, и вздох. Прежде чем успею что-то добавить, девчонка принимается тараторить:

— Я рассказала Антону в тот же день, когда танцевала на концерте первокурсников, вернувшись домой. Я не хотела усложнять тебе жизнь, но хотела разобраться и… И, наверное, не быть с этим всем одна на один с тобой. Боялась, что иначе ты меня втянешь непонятно во что, потому что ты слишком напирал, а у меня оставалось всё меньше воли тебе противостоять. И слишком хотелось тебе верить, но от этого и страшнее было…

Офигеваю от её прямоты. И умиляюсь в то же время. И бешусь — потому что снова плыву, будто это не меня тут чуть ли не подставили и обвиняли совсем недавно. Я что, так легко готов забыть?

А Ева, похоже, на подкорке улавливает, насколько возрастает напряжение, и снова сыплет поцелуями. Такими же быстрыми, короткими и осторожными. Только на этот раз покрывает ими мои плечи и бормочет что-то, посылая приятные вибрации по коже. Не сразу даже различаю, какие там слова.

— Антон предложил узнать подробности как-то иначе, потому что подозревал, что ты не скажешь или будешь отнекиваться или вы в итоге поссоритесь зря. В общем, он намеренно решил отметить свой день рождения у тебя и споить, слегка вымотав, тебя накануне, но с телефоном вышла импровизация. Я не ожидала, и Антон тоже, но я подключила его и отдала твой телефон ему, пока мы с тобой… Ну…

Уверен, Ева краснеет на этих словах. Забавно, учитывая, что сейчас сама ко мне добровольно и почти смело касается, обнимает, целует…

Но я не пытаюсь успокоить её смущение. Во-первых, оно ей на пользу, пусть вспоминает, как жалась ко мне в той ванной, как с трудом мы отлипли друг от друга, как была готова продолжить там, если бы сам не заговорил, остановив пыл обоих…

А во-вторых, я ещё злюсь. Они  с Антоном охренеть как не туда залезли. Планы там строили, шпионы недоделанные.

Друг, который знает меня три года. И девушка, с которой у нас самого начала что-то типа незримой связи образовалось, с которой мы чувствовали друг друга не только физически, сколько бы ни сопротивлялась. А тут такие повороты. Я ведь просил молчать.

Это нехило ударяет. Так, что я всё-таки отстраняюсь от неё, отхожу, разворачиваюсь. Смотрю жёстким взглядом в её мягкий.

— Антон сохранил себе список твоих контактов и выяснил про Васю, — поспешно добавляет Ева, не отводя взгляд и почти даже не теряясь от моей непрошибаемости. Которая, кстати, ощутимо тает под этим непривычным теплом в её глазах. — Он сказал, что на этом достаточно и что ты не мог вляпаться непонятно во что, разберёшься со всем сам. Я понимала, что он прав, но не могла ждать. В итоге нашла страницу этого Васи, но не для того, чтобы ему чем-то помочь, я была на твоей стороне в вашем конфликте, а просто хотела узнать детали, но понимала, что ты их мне не скажешь. Вот и решила, что познакомлюсь с ним и постараюсь как-то узнать от него, глупо, я знаю. А потом увидела тебя в том клубе, разволновалась, что что-то случится, вот и не подумала, отправила сообщение, в надежде, что Вася уйдёт и драки не будет. Говорю это и понимаю, как тупо это было, и только добавила тебе проблем, ведь твой босс…

— Это всё решаемые вопросы, — цежу резко, перебивая этот душещипательный поток речи. — Вообще не стоящие ни внимания, и ни обсуждения. Нефиг соваться, куда не просят, поняла?

Вместо того чтобы возмутиться моему тону, Ева виновато кивает и осторожно делает мне шажки навстречу. А потом берёт меня за руки снова. Мягко, успокаивающе.

Она настолько добренькая, что теперь и моими проблемами так проникается? Или что это за взгляд такой? Я ведь явно не рыцарь её грёз, причём даже теперь, когда хотя бы правду знает.

Бесит жалость. И прикосновения, которых жаждал раньше, но которые теперь пыткой воспринимаются. Ещё более острой, кстати, от того, что тянет коснуться в ответ. Уверен, сейчас бы она мне многое позволила.

Но я не спешу лапать Еву и просто позволяю делать, что ей там вздумается. Наблюдаю. Пытаюсь понять, какого чёрта происходит.

Хотя тут уже вопрос не только к ней, но и ко мне. Сам себя тоже не узнаю. Вот уж не заморачивался никогда, по какой причине та или иная девчонка ко мне тянется.

— Я больше не буду никуда лезть без спроса, — по-детски и жалобно обещает Ева, и тут плотина рушится.