неба в темноту и духоту бесконечной ночи.

Выбор – это шаг в любом направлении.

Любовь… С какой стороны она ждет? Шагнуть вперед или обратно?

Пустота не дает мне дышать.

Эрин, тебе туда не надо.

А куда мне? Прошу, скажи, куда?

Все кружится, к горлу подкатывает тошнота, волна горя накрывает с головой.

Я жду – не раздастся ли ее голос снова?

Ничего, лишь пустота.

Умоляю, Лори, скажи, что делать!

Тишина.

Я жду, балансируя на краю ночи, в ногах дрожь.

Ты сама знаешь, Эрин.

Хорош ответ: в нем все и ничего. Пойди туда, не знаю куда…

Тяну руки к стене – теплая, напитанная дневным солнцем твердыня. Опираюсь на нее, спускаюсь на шезлонг – ноги подгибаются, я сворачиваюсь калачиком, дрожу и всхлипываю.

Глава 31

Тогда | ЛОРИ

Что ты сейчас делаешь, Эрин? Поговори со мной.

Лори не спалось. Густая темнота давила на грудь, стесняя дыхание. В такие ночи, когда низкие облака закрывали луну, Лори не различала вытянутой перед лицом руки. Она вглядывалась в темноту, ожидая уловить всполохи надежды – мигающие огни самолета за кронами деревьев, но не видела ничего кроме черноты.

В детстве они с Эрин каждое лето разбивали лагерь в саду за домом. Лори вспомнила запах палатки, куда они стаскивали книги и журналы вместе со сладостями для полуночной пирушки. Забравшись внутрь, они застегивали молнию на входном отверстии, уверенные, что тонкий слой полиэстера защитит их от темноты и всего, что таилось снаружи.

Оказаться бы сейчас в палатке вместе с Эрин и застегнуть молнию.

Из темноты послышался крик Сонни. Желая взять его из люльки, Лори встала на колени – правую ногу пронзили невидимые иголки. Несмотря на усталость, она ощутила прилив удовольствия, взяв младенца на руки.

– Тише-тише, – мягко успокаивала она, склонив подбородок к голове Сонни. Погладила маленькое тельце, шепотом приговаривая: – Тише, маленький, тише.

Однако Сонни заплакал еще громче. Он капризничал весь день, молоко выпил только наполовину, суетился и беспокоился.

Вот и сейчас, выгибался у Лори на руках, подтягивая крошечные кулачки ко рту. Она взглянула на часы – полночь. В это время он обычно не просыпался. Потрогала подгузник: сухо.

– Что такое, детка? – участливо спросила она, поудобнее устраивая малыша на руках, чтобы он мог видеть отблески костра.

В свете пламени Лори заметила несколько красных пятен вокруг его губ. Что это? Сыпь, царапины? Или что похуже? В сумке Холли нашлась упаковка средства от диареи и бутылка жаропонижающего сиропа – других лекарств не было. Лори приложила тыльную сторону ладони ко лбу Сонни (она видела, как другие матери делают то же самое). Кажется, горячий… и что дальше? Чем помочь малышу, она не знала.

– Давай-ка тебя проветрим, – прошептала она, открыв несколько кнопок на распашонке и освобождая ручки из одежды. – Так лучше?

Увы, Сонни зашелся в безутешном плаче, по щекам потекли слезы. Она заметила, как пузырилась слюна в ротике, когда ребенок хныкал.

– Может, пить хочешь? – Лори постоянно переживала, что младенец пострадает от обезвоживания, тем более, молока выпил меньше обычного. – Вот, держи, – Лори достала приготовленную еще до наступления темноты бутылочку со смесью. Попыталась уложить Сонни в правильное положение, но тот корчился, отворачивался от бутылки, выгибая непослушное тельце и отталкиваясь кулачками. У Лори самой слезы навернулись на глаза.

Она вспомнила, как, покормив ребенка, другие мамы расхаживали туда-сюда или переступали с ноги на ногу, чтобы помочь незрелой пищеварительной системе малыша. Она тогда думала, почему бы им не присесть, отдохнуть, расслабиться. А теперь поняла – они боялись, что младенец срыгнет молоко, которого и так выпил недостаточно. И Лори, не обращая внимания на усталость, самоотверженно ходила вокруг костра.

– Что с ним? – внезапно спросил Феликс. Он откинул плед и подошел к ним, потирая заспанные глаза. Лори была благодарна за то, что парень проявил участие.

– Не знаю. Кажется, у него температура, и от молока отказывается. Хочу дать жаропонижающее. Подержишь?

– Конечно, – отозвался Феликс и забрал Сонни. – Что, дружок, приболел?

Пошарив в темноте, Лори наконец нашла флакончик с сиропом и, повернувшись к пламени, принялась читать этикетку. Потом зарядила мерный шприц и вставила в открытый ротик малыша.

– Так, давай, это поможет, – она нажала на поршень и медленно выдавила лекарство.

Плач тут же прекратился – ребенку понравился сладкий вкус. Шприц опустел, а Сонни продолжал его мусолить в надежде на сладкую микстуру. Лори хотела убрать мерный шприц, но малыш захныкал, и она сдалась.

Все это время Феликс не спускал с них глаз.

– Что, если он разболеется? – встревожилась Лори. – Смесь почти закончилась, чем кормить?

– Пока не выберемся отсюда, будем делать все, что сможем, – без раздумий ответил парень.

Какое облегчение слышать «мы».

Она взглянула на идеальные очертания детского профиля с крошечным носиком-пуговкой.

– А вдруг я все делаю неправильно?

– Лори, любой подтвердит – ты отлично справляешься!

Глаза накрыло пеленой слез. Лори смотрела, как Сонни мусолит деснами пластиковую трубку шприца…

– У него режутся зубы! – вдруг догадалась девушка.

Ну конечно! Плаксивый, отказывается от молока, сыпь вокруг ротика и температура.

– Ах ты, бедняжка, зубки болят, да? – Она аккуратно просунула мизинец малышу в рот. Осторожно исследовала подушечкой пальца гладкие, влажные десны, сначала сверху, потом снизу. Так и есть! Девушка ощутила под пальцем острый краешек зуба: он едва начал прорываться через десну.

– Теперь ясно, на что ты жаловался, – сказала она, целуя Сонни в макушку. – Сиропчик скоро поможет, – пообещала она.

Раскачиваясь на пятках, Лори тихонько запела. Сонни начал расслабляться, обмякать на руках под мелодичные перекаты ее голоса.

Феликс присел у костра с охапкой хвороста. Помешав веткой догорающие красноватые угольки, он принялся подкладывать в костер новые ветки: сначала маленькие, потом покрупнее. Встав на колени, подул на костер в самом низу – крошечные языки пламени принялись за новые дрова.

По-прежнему укачивая Сонни на руках, Лори продолжала напевать. Он уже не плакал, лишь изредка улетали в небо отдельные всхлипы, словно искры, покидающие костер.

Наконец малыш заснул, приоткрыв ротик. Лори подняла голову и встретила пристальный взгляд Феликса.

– Что такое? – спросила она, заливаясь румянцем.

Он помотал головой, словно стряхивая наваждение.

– Что за песня, та последняя? – тихо спросил он. – Знакомая мелодия…

– Э… даже не знаю. – Она могла пропеть мелодию, но не помнила название.

– Неважно, – улыбнулся он. – Мне ее мама пела. Давным-давно.

Лори вернула Сонни в люльку, осторожно уложила и тщательно подоткнула москитную сетку. Потом распрямилась и с наслаждением потянула руки над головой, наклонилась в одну сторону, затем в другую. Медленно покрутила головой, расслабляя