грохот никуда не исчез.

Звонит смартфон. Выхожу из душа, роняя капли воды на кафельный пол, иду в спальню. На экране неизвестный номер, из Англии.

– Да? – говорю я, держа телефон подальше от мокрого лица.

– Эрин Холм?

– Да.

– Это Кира Тайлер, мачеха Феликса. Вы оставили мне сообщение.

– Оставила, да, – говорю я, пока вода стекает с тела на пол, образуя небольшую лужицу.

Когда появилась новость о выжившем пилоте, я снова попыталась связаться с родственниками других пассажиров. Два года назад мне удалось поговорить только с дочерью Джека и Рут Бэнток Сарой, которая жила в Майами. Остальные не ответили, и я их понимаю. Удивительно, что Кира Тайлер перезвонила.

– Мне прислали письмо из консульства Британии о том, что прошлой ночью умер пилот, – говорит она.

Это электронное письмо разослали всем родственникам. Кроме новости о смерти пилота, консул заверил, что «на поиски обломков самолета брошены все силы».

Да-да, прямо с ног сбились.

– Я тоже его читала, – говорю я, предпочитая не упоминать о своих поездках в больницу и общении с Майком.

– Снова устроили цирк в прессе, – сетует Кира. – Лучше бы этот пилот скрывался и дальше – никакого покоя.

Зажав телефон между плечом и щекой, я надеваю джинсовый сарафан. Не могу вести разговор голышом.

– Спасибо, что откликнулись, – говорю я, натягивая нижнее белье. – Я хотела узнать получше, кто летел в самолете с моей сестрой Лори Холм.

Слышу, как она двинула стакан по столешнице, что-то налила.

– Вы ведь там? На Фиджи?

Я теряюсь с ответом.

– Почему вы так решили?

– Под сообщением голосовой почты стоял номер с иностранным телефонным кодом. И я знаю, что вы журналистка.

– А вы навели справки.

– Точно так же как и вы.

Я улавливаю, что у нее слегка заплетается язык, смотрю на часы: здесь полдень, значит, в Англии одиннадцать вечера. С чего бы ей звонить так поздно? Наверняка ее что-то гложет.

– Я так понимаю, вы пытались поговорить с пилотом.

– Э… да.

– И что он сказал?

– То же, что было в стенограмме.

Какое-то время она молчит, возможно, раздумывая, стоит ли мне доверять.

– Значит, кроме него, никто не выжил? – спрашивает наконец она.

– По его словам.

Я привыкла сама задавать вопросы, поэтому меняю тактику и перехожу в наступление:

– А вы с Феликсом были близки?

Раздается резкий смех.

– Близки? Да я была классической злой мачехой!

Я подхожу к столику, на котором лежит папка с материалами об исчезнувшем самолете. Пролистав до раздела о пассажирах, читаю о семье Феликса: мать погибла в автокатастрофе, когда ему было четырнадцать; в том же году отец женился на Кире; в семнадцать Феликс ушел из дома, бросил вуз.

– Каким был Феликс?

– Нашли у кого спросить. Мы постоянно ругались с мужем из-за этого парня. Мальчишка и в детстве проявлял характер. Если найти с ним общий язык, то он сама прелесть. А если что не по нем… тут уж… – она замолкает.

– Кажется, он сорвался во время восхождения, – я меняю тему.

– Ну, учитывая, как он рисковал, рано или поздно это должно было случиться. Эти спортсмены-экстремалы не такие, как все: вечно ходят по краю, обожают опасность. Так и есть, не зря их называют адреналиновыми наркоманами. Для них это как наркотик, вечная охота за кайфом.

Она замолкает. Слышу, как женщина отпивает и глотает.

Неужели она выпила для храбрости? О чем на самом деле хочет поговорить?

– Зачем Феликс прилетел тогда на Фиджи? – закидываю я удочку.

– Его наняли работать инструктором по водным развлечениям в отель. Дайвинг, снорклинг и все такое.

– По фальшивой лицензии дайвера?

– Тоже думала, поймают или нет. Но в этом весь Феликс – правила не для него. Вечно играл с огнем. Думал, он особенный.

– В каком настроении Феликс отправился на Фиджи?

– Он вечно куда-то вляпывался, – ее голос зазвучал серьезно. – Если бы тогда не уехал, за ним пришла бы полиция.

– Почему?

– Кто-то в конце концов осмелился и заявил на этого хулигана.

Капля с мокрых волос скользнула по затылку, как чей-то холодный кончик пальца.

– В любом случае, к чему эти расспросы о Феликсе? – серьезный тон сменился на подозрительный.

– Просто интересно узнать немного больше о попутчиках моей сестры.

– Но зачем? Что это меняет? Они же все мертвы.

Я молчу.

– Вы считаете, были другие выжившие, не так ли? За этим вы приехали на Фиджи и всех нас обзвонили, – заключает она с удовлетворением, как будто доказала теорему, над которой долго трудилась.

– Да, поначалу я так и думала, – подтверждаю я.

– А теперь? – шепчет она, прижав телефон к самым губам. – Считаете, остальные мертвы?

Я наконец понимаю: Киру интересует, погиб ли Феликс.

– Да, – лгу я.

На той стороне – тишина и еле слышный вздох облегчения.

Глава 33

Тогда | ЛОРИ

– Я иду к ручью, – сообщила Лори Дэниелу.

Он ничего не сказал.

Он уже несколько часов лежал на спине, подложив ладони под голову и созерцая кроны деревьев. Над распухшим от укуса локтем вилась назойливая муха, но он ее даже не отгонял.

– Хотите, принесу воды? – спросила Лори, глядя на лежащую в грязи смятую бутылку.

Снова никакого ответа.

У Дэниела периоды бездействия частенько сменялись приливами лихорадочной энергии. Иногда он неожиданно вступал в разговор, не осознавая, что она уже говорит о чем-то, или подскакивал к ней, когда она пыталась уложить Сонни спать, и громко вещал: «А если свяжем несколько веток, соорудим плот… плыть на нем необязательно – положим записку и пустим по течению…».

Лори сунула бутылку в сумку и направилась по тропинке к ручью, который протекал в десяти минутах ходьбы от лагеря. Феликс разметил дорогу, обвязав стволы близлежащих деревьев полосками пальмовых листьев. Лори часто ходила за водой и знала дорогу, и все же близость джунглей давила на нее, особенно когда приходилось идти в одиночку.

Лори шла, стараясь не сворачивать, то и дело озираясь в поиске змей и других опасностей. Низко свисающие ветки задевали голые плечи, влажная от гниющих листьев земля кишела насекомыми. Она боялась поскользнуться и упасть вместе с висящим в слинге малышом.

Золотые сандалии, в которых она планировала ходить на ужины в свете звезд, уже порядком поизносились, а тонкие подошвы совсем не подходили для грязных тропинок, пронизанных выступающими корнями деревьев.

Лори любила себя побаловать: новая сумочка, туфли на каблуках, укладка в салоне для поднятия настроения. Были привычки и похуже. Эрин дразнила ее за неумеренность в тратах («Духов накупила, хоть ликероводочный завод открывай»), но Лори любила ухаживать за собой. Так она чувствовала себя