достопримечательностей, он обнаружил, что кто-то посмел развернуть запечатанный свиток и ознакомиться с его содержанием. С того момента, трезво оценивая опасности, которые угрожали ему в Александрии, он начал запирать свои записи в особый ящик, за которым приказал следить Филомузу, а Храбрия попросил приглядывать за живущей в усадьбе прислугой.

Их было пятеро. Старая кухарка, ее супруг, исполнявший обязанности прокуратора, их сын, приглядывающий за садом, и два дряхлых старика, один из которых являлся сторожем и по совместительству набивальщиком матрасов, а другой – выщипывателем волос. Он сразу предложил гостю свои услуги, на что тот по наивности согласился. Этот «мастер банных дел» драл волосы с такой неуемной страстью, что Бебий взвыл от боли и далее подмышек его не допустил. Вот еще что поразило Бебия – здесь, как и на всем греческом востоке, вода не текла из кранов постоянно. Они закрывались наглухо, чему удивлялись все римляне, ведь у них в столице мира вода текла не прерываясь. Иначе и быть не могло, ведь для любого италийца текущая вода священна, а запруженная служила источником всякого нездоровья, гнили и скопищем нечистой силы.

За эти дни он нанес несколько визитов, в частности наставнику местной христианской общины Евмену, которому передал письма от Эвтерма и римского пресвитера Гигина, затем посетил Публия Христогона, ближайшего советника префекта, с которым познакомился на пиру у Вителиса, и попросил посодействовать в получении проездных документов и выделения охраны. Ничего толкового от здоровенного, мрачноватого, погруженного в какие-то свои мысли чиновника Бебий не добился. Христогон уходил от прямых ответов, ссылался на свою малозначимость, что якобы подтверждалось невозможностью предугадать будущее и его малым рангом – viri egregi («отличный муж»). Весь разговор свелся к попытке уговорить гостя похлопотать за него в Риме насчет получения следующего чина viri perfectissimi («превосходнейший муж»).

Правда, случались и более приятные встречи. Однажды утром к нему явился посланный легатом Муцианом молодой центурион с приглашением посетить легионный лагерь.

Вояка приехал ранним утром в сопровождении двух конных воинов и начал с такой силой долбить в дверь, что переполошил всю прислугу. Храбрий даже обнажил меч, а Пантея, пригревшаяся на ложе, с перепугу вскочила и бросилась к маленькому, забранному прозрачным стеклом окну.

Бебий спросонья отметил только, что у нее на пояснице выделялась красноватая ссадина, которая обычно бывает при бичевании.

Он приказал ей отойти от окна и не «пялиться», на что женщина удивленно ответила:

– Там какой-то вояка. Лица не разберешь, но симпатичный и злой, просто ужас…

Женская логика, как всегда, позабавила Бебия – лица не разберешь, но симпатичный.

Он приказал ей удалиться на женскую половину и носа не высовывать, а сам, торопливо напялив тунику, спустился встречать гостя.

Встретил в атриуме, возле имплювия.

Гость в парадных доспехах, в сопровождении двух полуголых воинов первым делом одобрил присутствие Храбрия, сжимавшего ручку дакийского меча.

– Верное решение, Бебий. Всегда надо быть готовым к неприятностям. Мали ли, а вдруг меня послали арестовать тебя? Или принудить к самоубийству? Что ты скис? Не узнаешь, приятель?

Бебий всплеснул руками:

– Боги, кого вы послали мне в такую рань! – Потом, повернувшись к Храбрию и понизив голос, прошипел: – Спрячь оружие! Привет, Авидий! Как ты здесь оказался?

– Послан к тебе напомнить о приглашении моего командира посетить легионный лагерь? Я твоего отца не знал, но много слышал про «железную лапу». Помнится, ты в Антиохии ни разу не упомянул о его подвигах, все только философия, попойки и короткие вылазки в стан местных красоток. Зря все-таки ты не остался служить, сейчас уже был бы легионным трибуном. Я, например, пока еще центурион, но лиха беда начало. Что ты стоишь? Собирайся, конь для тебя уже готов. Кого возьмёшь с собой? Этого молодца, – он указал на Храбрия.

– Нет, его я оставлю дома, охранять пожитки, которых у меня нет. Я поскачу в одиночку, как в былые годы в Антиохии, когда исполнял воинский долг перед отечеством.

– Ну и как, исполнил? – подмигнул Авидий. – Что-то, я смотрю, больших чинов на штатской службе ты тоже не нажил. Все истину ищешь?

– Ищу, Авидий! А чины это преходящее. Это для сборщиков налогов.

– Ты кого имеешь в виду, местного квестора? Ну это известный запускала! – засмеялся гость.

– Кто?

– Ну, этот… кто запускает руку в казну. Вот видишь, я сразу выдал тебе один из главных секретов, о котором здесь, в Александрии, не принято говорить. Еще больше ты услышишь в военном лагере.

– Я хотел бы угостить тебя, Авидий…

– Будем терять время или?..

– Или! – воскликнул Бебий.

– Это мне нравится! Это по-нашему…

По дороге обсудили случившееся за те пять лет, что прошли после ухода Бебия с военной службы и возвращения в Рим. Припомнили старых знакомых, потом разговор плавно перешел на состояние дел в столице. Бебий рассказал о последних мерах, предпринятых новым принцепсом для успокоения подданных, без чего нельзя призвать их стать лучше.

Авидий Кассий засмеялся:

– Бесполезное занятие!

– Улучшение нравов ты считаешь бесполезным занятием?

– Нет, призывы. Нравы можно и нужно улучшать, но только с помощью центурионской палки. Это единственное надежное средство. Так было в старые добрые времена, во времена Манлия Торквата и Камилла[31], так должно быть и теперь.

Теперь пришел черед Бебию рассмеяться.

– Ты все такой же республиканец.

– Конечно, ведь я потомок Кассия[32] и на дух не переношу всякого рода разглагольствования насчет врожденных добродетелей, смены вех, замшелых республиканских консерваторов и особенно насчет достоинств деспотии.

– Не зря мы звали тебя Катилина. Но если ты против деспотии, как относиться к твоему тезису насчет палки центуриона?

– Никак не относиться, а просто применять палку. Впрочем, что это мы о пустяках… Ты лучше подскажи, что это за девица мелькнула у тебя в окне?

– Эту женщину подарили мне боги! Мы познакомились в Риме. Она родом из Медиолана.

– Ты в этом уверен? Мне кажется, я встречал ее в другом месте. В храме Астарты в Антиохии, где она исполняла роль храмовой шлюхи и считалась одной из самых умелых шлюх.

– Ты ошибаешься! Она никогда не бывала в Сирии. Она племянница друга нашей семьи. Ее нашли совсем недавно и привезли в Рим.

– Возможно. Республиканцы тоже могут ошибаться. Ты собираешься взять ее в жены?

– К сожалению, это невозможно. Она побывала в чужих руках. Более того, перед самой поездкой я женился.

– Вот как! Я смотрю, ты здесь времени даром не теряешь. Впрочем, близкому другу «диалогиста» все позволено.

– Кого ты имеешь в виду?

– Как кого? Наследника! Так называют цезаря в кругу префекта Гелиодора.