Вика переводила ошеломленный взгляд то на Артурчика, то на нас с Санькой. И наконец подала голос:

– Ну вы даете, туземцы!

Это был просто праздник какой-то! Праздник признаний

…Вышли мы из больнички на то же место, откуда и стартовали к нашим болезным. Славка так и ждал нас терпеливо в саду, под яблонями, на фоне цветущих за забором вишен нашей соседки, тети Люси. Напомню, что у нее с тетей Верой было «разделение производства»: у Славкиной мамы – в основном яблони, у тети Люси – вишни. Взгляд у Славки был серьезный. Казалось, он был готов ко всему.

Но не тут-то было! К такому точно не был не готов. Потому что моя сестренка устроила нечто невообразимое!

Она сорвалась с места, коршуном налетела на Славку, прямо повисла на нем – и закатила ему такой сногсшибательный поцелуй-поцелуище, что Славка и правда чуть с ног не слетел… И по его уверению, – с катушек тоже!

Видно, страстный монолог Артурчика убедил Саньку, что смелость города берет и жизнь надо решительно и бесповоротно брать в свои руки!

«Ну вы даете, туземцы!» – Это не Вика сказала, это у меня в голове пронеслось.

И в сердце кольнула иголочка боли и тоски… Позже, значительно позже я осознал причину того мимолетного, но острого чувства. В тот момент я, наверно, был похож на папашку, отдающего жениху свою любимую-прелюбимую дочку, о которой он всю жизнь ее так заботился… а теперь вот вынужден по-хорошему переложить заботы на какого-то парня, которого дочка стала любить куда больше, чем папу. Счастье, что Славка был не «какой-то», а свой в доску и когда-то в таких же, как у нас с сестренкой, пеленках орал по соседству!.. А вот теперь они двое красовались на фоне типа цветущей сакуры – ну просто невозможная дорамная милота!

И именно в эту минуту, как только боль и тоска отпустили, я вдруг увидел в своей памяти мир Вики Ковылиной, чье настоящее имя на земных языках совсем непроизносимо и звучит как птичье пение весной… Я видел то, что она видела в своем раннем-раннем детстве… даже в младенчестве… Я находился в глубинах океана с необыкновенно-прозрачной водой… вернее, чем-то, напоминающим гель… и оттенки этих глубин были цветов, недоступных человеческому глазу. Я их видел, но описать не могу – они, похоже, существуют где-то в глубоком ультрафиолетовом спектре, возможно, доступном на Земле только каким-нибудь птицам или насекомым. «Воды» океана были вовсе не темными, а пронизаны мягким светом, как бы порождавшими этот свет. И я видел множество необыкновенных существ, похожих скорее на птиц, чем на рыб. Они передвигались, неторопливо гребя крыльями-плавниками.

Я находился не в самих «водах», а как бы в пузыре, похожем на те пузыри, что можно увидеть в земных парках-аттракционах. В такие пузыри забираются дети и смешно пытаются ходить в них, перекатывая пузырь по поверхности небольшого бассейна… Мой пузырь поднимался все выше и выше… оказался на поверхности океана… и стал подниматься уже над океаном.

Океан переливался внизу необыкновенными оттенками, и теперь я знал, что именно такими оттенками переливаются Викины глаза. Сверху тот океан еще больше походил на гель, по которому перекатывались волны.

И я видел другие пузыри, тоже поднимавшиеся ввысь с поверхности океана… и в этих полупрозрачных пузырях виднелись маленькие существа, напоминавшие людей.

А потом нас всех куда-то понесло над океаном. И я увидел приближающийся остров. Издалека он напоминал огнедышащий вулкан. Но вблизи эта гора посреди океана оказалась заросшей яркой красноватой, исполинской растительностью, напоминающей наши папоротники. Светящиеся, как лава, листья этих «папоротников» расстилались по небесам на многие километры… И они, эти листья, как бы растекались со своих концов, выпуская в небо красноватые перистые облака. И я уже знал, что так эти «папоротники» отпускают в атмосферу свои споры.

И вот с приближением к острову мой пузырь и другие пузыри стали спускаться прямо к береговой кромке острова, к полосе прибоя. Мой пузырь опустился на поверхность геля… и лопнул! Я помнил резкий порыв теплого воздуха, охватывающего тело, и вспенившуюся реальность вокруг. На миг я погрузился в гель, который стал мягко покалывать кожу… и я начал инстинктивно грести руками и ногами к берегу… и выкарабкался на берег из пены. И я смутно видел впереди, на берегу, немного выше, пару высоких и стройных людей…

Так вот появилась на свет Вика, так приходят в ее мир сородичи!

Теперь я знал про ее народ много-премного! Они как птицы. Их можно немного сравнить с нашими лебедями. Они образуют пары на всю их долгую, невероятно долгую жизнь, но дают потомство только в особый и единственный «период гнездования» на этой планете, полностью покрытой живительным океаном, посреди которого возвышается один-единственный остров Жизни. Детей бывает всего двое, максимум трое, и у Вики где-то есть и старший брат, и младшая сестренка в необозримых просторах Вселенной их высшего мира. И любовь у них вся по-другому. Родители связаны между собой и со своими детьми незримыми силами-связями на расстояниях в тысячи световых лет, но папы с мамами находятся друг рядом с другом телесно только в тот «период гнездования». Они передают свой плод сразу после зачатия плодородным водам океана… Иными словами, ребенок рождается у них практически сразу после зачатия и еще развивается некоторое время в том самом пузыре, пребывание в котором теперь помнил я. Родители встречают на берегу своих детей, наделяют их неразрывной энергетической связью с собою и… и разлетаются по своим вселенским постам.

И я, земной человек, несмотря на знание об этих связях, воспринял такую жизнь как жизнь в глубоком одиночестве… со смартфоном в руках, по которому можно в любой момент позвонить родителям и сестрам-братьям…

И грандиозное прозрение охватило меня и придало мне грандиозные силы. Я постиг, что у Вики еще нет и не было парня в их мире! Она получила в свое ведение очень беспокойный участок нашего мира, где разные проблемы так и кипели – в том числе и в наших невероятных Загривках. Не до личной жизни было пока Вике – вот что я узнал!

И я осознал, на что сейчас и только сейчас могу и должен замахнуться – на неслыханное дело… Как много позже скажет Вика, подражая словам астронавта Нила Армстронга, который первым шагнул на поверхность Луны и сказал: «Это был маленький шаг человека – и огромный шаг всего человечества»… А Вика такой итог потом подвела: «Это был маленький душевный порыв земного мальчишки – и грандиозный рывок развития жизни во