– Град прекратился? – Решила я нарушить молчание. Чарльз поднял на меня глаза, радуясь тому, что «больной» стало лучше.

– Думаю, что да. Уже слышны стуки каблуков дам, танцующих с кавалерами в танцевальном зале.

Меня удивило то, как быстро придворные вернулись к привычным для них увеселениям. Видимо, этих людей мало чем можно было напугать. И лишь мы с Чарльзом прятались от всего мира, здесь, в уютной маленькой комнатке, в которой пахло свежим хлебом, резким запахом чеснока и всякими пряностями. И пусть сейчас я нигде не чувствовала себя в безопасности, мне было приятно находиться здесь, рядом с Чарльзом.

– Наверное, нам стоит вернуться. Люди могут не так понять… – Предположила я.

– А когда вас стало волновать то, что думают окружающие? – Дерзким, но всё же мягким тоном спросил принц.

– Когда я стала дружить с вами, ваше высочество. – Мне хотелось ответить «когда я в вас влюбилась», но я ограничилась более нейтральной фразой. – Не хочу, чтобы о вас плохо думали.

– А вы о себе подумали? – Вдруг спросил он.

– Мне плевать, что обо мне говорят или думают. – Смело высказалась я. Принц смутился и потупил взор. Он вдруг понял скрытый смысл в моих словах: мне плевать на себя, но только не на него.

Не скажу, что Чарльз был недоволен тем, как постепенно обнажались мои чувства перед ним. Но и счастливым его нельзя было назвать. Думаю, он был озадачен. Всегда умный, дальновидный, мудрый, сейчас он не знал, как себя вести. То, что я поставила его в такое положение, было неприятно даже мне самой. Так что я постаралась придать своему лицу такую невозмутимость, словно внутри меня сейчас ни один нерв не дрогнул. Я вновь обрела какую-то силу, мне было сложно объяснить, откуда она появилась, но я знала, что буду сильной, если не для себя, то ради Чарльза. Буду оберегать его до конца своей жизни. Мы вышли из кухни порознь, я ушла к себе в спальню, так как не могла больше держаться на ногах, а принц вернулся ко всем, кто мог развлекаться даже после такого странного происшествия. Думаю, моему другу необходимо было сейчас отвлечься, моя откровенность могла заставить его почувствовать дискомфорт. Я корила себя, винила в том, что не сдержала чувств. Но кому меня судить? Я ведь всегда была такой, я не из тех людей, которые держат всё в себе. Но даже мне придётся научиться быть более благоразумной и сдержанной. Я всё сделаю ради того, чтобы Чарльз не разорвал нашу дружбу.

На следующий день я была в таком подавленном состоянии, что мне не хотелось общаться абсолютно ни с кем. Чарльз был тоже каким-то отвлечённым и рассеянным. Необходимо было решить вопрос о моём замужестве. Мне почему-то казалось, что всё решится само собой, ведь граф Николас был до такой степени плохого обо мне мнения, что ему не составит труда самому отказать мне в притязаниях.

Кроме того, что окна некоторых комнат были разбиты и их меняли на новые, ничего будто не изменилось. Но я ощущала неприятный привкус во рту, как если бы съела горький орех. Предчувствие нашептывало мне на ухо, что вот-вот случится что-то непоправимое. От этого моё отрешённое состояние переменилось раздражительным беспокойством: я кусала ногти, заламывала руки, стучала косточками пальцев по дереву и выводила из себя всех, кто находился поблизости. Но ближе к вечеру ко мне подошёл какой-то немолодой человек. По его внешнему виду я поняла, что он только что был в пути и даже не успел умыться: от него разило конским потом, а на руках засохла грязь. Он не был мне неприятен, хотя я не сразу узнала в нём гонца своего отца, а когда узнала, то схватилась за сердце, боясь, что оно уйдёт в пятки.

– Что случилось? Что-то с отцом? – Я начала нервно топать каблуками на месте, перед глазами уже всплыла картина побледневшего отца, лежащего на кровати и произносящего моё имя.

– Нет, миледи. Это ваша мать. – Он с самым искренним выражением скорби и участия посмотрел на меня и передал мне в руки письмо. Я сию же секунду отобрала у него конверт, нетерпеливо порвала его и начала читать написанное отцом послание. В нём говорилось, что моя мать уже несколько дней не встаёт с постели, почти ничего не ест и просит, чтобы я приехала домой. Скорее всего, это лишь простуда и отец говорит, что мне необязательно приезжать, тем более, если вопрос о замужестве с графом будет решён. Он настоятельно рекомендовал мне прислушиваться к Чарльзу и сделать всё, чтобы дальний родственник французского короля был мною доволен, а моя семья мною гордилась.

Когда я читала письмо, на моём лице застыла такая жуткая гримаса, что гонец отошёл на некоторое расстояние от меня, видимо, боясь, что я в порыве гнева его поколочу. Но я лишь скомкала бумагу и всунула её себе в карман, как будто она ничего не значила для меня.

– Вам нужно отдохнуть, я прикажу, чтобы вас накормили и дали комнату в крыле для прислуг. А завтра утром мы отправимся с вами домой. – Я говорила так холодно, что у самой по коже пробежались сотни мурашек.

– Вы не станете отвечать на письмо?

– Я сделаю сюрприз своему отцу, думаю, он это оценит. – С затаённой иронией произнесла я и позвала слуг, чтобы они позаботились о посланнике. Когда меня оставили наедине с собой, я ощутила, как дрожат мои руки, письмо было спрятано под ткань, но текст письма всё ещё мелькал у меня в голове. Страх за мать, необузданная злоба и ненависть к отцу, всё перемешалось и закипело до такой степени, что я едва выдерживала натиска собственных чувств и грозилась впасть в истерику. Мне понадобилось какое-то время, чтобы я усмирила собственные страсти, вышла в общий зал и нашла, к моему сожалению, не Чарльза, а моего потенциального жениха:

– Адриана, на вас лица нет. Кто-кто, в кого вы влюблены, не ответил вам взаимностью? – Ядовито улыбнулся он. Я, признаюсь, даже не ожидала услышать такое в своей адрес, и, если бы не новости, ударившие по моему равновесию, я была бы уязвлена и, не колеблясь, ответила ему таким же колким замечанием.

– Хотела бы вас обрадовать, граф, но, увы. Мне срочно нужно вернуться домой к больной матери. – Я подумала о том, что, несмотря на всё чванство этого человека, когда он услышит о болезни моей матери, то проникнется ко мне хоть малой долей жалости, но я отчётливо видела, что в глазах графа читалось прежнее бездушие и презрение ко мне. Даже если бы я сейчас упала на пол и начала биться в конвульсиях, он бы развернулся и ушёл, а что ещё вероятнее, переступил через меня и с довольной миной отправился по своим делам.

– Вы не вернётесь? – Чуть было не зазевал граф.

– Думаю, что нет. Сожалею, что так вышло, но вы итак знаете, что из нас получилась бы плохая пара. – Я попыталась как-то смягчить то, что на самом деле думала о возможности нашего бракосочетания. Но Николас имел наглость засмеяться, даже после того, как узнал о болезни моей матери и увидел, как это событие повлияло на меня.

– Вы, право, меня рассмешили. Вы всерьёз предполагали, что я могу на вас жениться? – Он смотрел на меня так, словно я была какой-то пустоголовой деревенщиной, мечтающей о распрекрасном принце, но достойной лишь деревенского парня. Я вдруг представила, что передо мной не человек, а пустая тень, не стоящая ни капли моего внимания. Мне вдруг захотелось откинуть в сторону эту тень и пойти дальше своей дорогой. Но не успела я и рта раскрыть, как граф поскользнулся на ровном месте и больно ударился о пол. На долю секунды меня позабавило это видение, так как я действительно считала, что это лишь плод моего воображения, но гневный возглас графа так ударил по моим перепонкам, что я рассеяла все свои сомнения и поняла, что всё, что только что произошло, было реальностью. Но как это вышло? Ведь Бог никогда не слушался меня, закрывал передо мной двери всех церквей. Неужели сейчас он решил прислушаться к моим мольбам и наказать моего обидчика? Я очень в этом сомневаюсь. Но природный инстинкт подсказывал мне, что мне следует быть осторожной со своими желаниями, ведь им иногда свойственно сбываться.