Мейсон вздохнул.

– Старые уловки. Она никого не видела. Наверняка этостенографистка, работающая в вечернюю смену, или секретарь отдела залогов ипоручительств. Скорее всего, она даже не знает, где живет Роза Килинг, и ниразу в жизни вас не видела.

У Марлин Марлоу перехватило дыхание.

– В чем вы им признались? – спросил Мейсон.

– На меня очень повлияла эта свидетельница. Я думала, чтоона всех нас видела – как мы входили и выходили. Я… я пыталась спасти вас исказала, что это я позвонила вам, попросила прийти и…

– И что были там и ушли?

– Да.

– Это окончательно решает дело, – устало сказал Мейсон. –Они предъявят вам обвинение в убийстве.

– А что будет с вами?

– Мне тоже достанется, – мрачно ответил адвокат.

Когда Мейсон открыл дверь своего кабинета, он увиделожидавшую его Деллу Стрит.

Она соскочила с кресла и подбежала к нему.

– Делла, что ты здесь делаешь? – спросил Мейсон. – Ужеполночь.

– Знаю, но я все равно не заснула бы, если бы отправиласьдомой. Как дела?

– Они заставили ее говорить.

– Насколько все плохо?

Мейсон повесил шляпу на крючок в шкафу для одежды и ответил:

– Положение очень неприятное.

– «Хабэас корпус» хоть как-то помог?

– Чуть-чуть. Она не успела еще все разболтать, но многое ужерассказала.

– Так как все происходило?

– Они применили старую уловку, – объяснил Мейсон. – Вначалесержант Голкомб наседал на нее, а потом вошел Трэгг и вел себя как истинныйджентльмен. Ему прекрасно удается эта роль. Людям кажется, что он искренне имсочувствует, и они во всем ему признаются.

– И что она ему разболтала?

– О письме, о телефонном звонке мне и намекнула, что я илисам стер отпечатки ее пальцев с телефонной трубки, или предоставил такуювозможность ей. Трэгг, несомненно, воспользуется вытянутыми сведениями.

– Но она четко не заявила, что стерла отпечатки пальцев иличто ты велел ей это сделать?

Мейсон покачал головой.

– Четко не заявляла, но это ясный вывод из того, что она имсказала.

– Где она сейчас?

Мейсон улыбнулся и ответил:

– Сейчас она на свободе в соответствии с «хабэас корпус».Она не скрывается от правосудия, но находится там, где полиции навряд лиудастся ее найти. Черт побери, Делла, не знаю, зачем я все это делаю? Но явсегда стараюсь помочь клиентам.

– Делаешь что?

– Подставляю собственную шею ради них. Мне бы следовалоработать как все остальные адвокаты: анализировать имеющиеся факты – и будь чтобудет. Но я не так устроен. Всегда проявляю слабость, если обстоятельстваскладываются против клиента.

– Но мы не можем быть абсолютно уверены, что Марлин Марлоутак невинна, как пытается показать, – высказала свое мнение Делла Стрит.

– Я не представляю ее в роли убийцы, – ответил Мейсон.

– Нет, она не убийца, но что-то она скрывает. Я до сих порне удовлетворена ее объяснениями насчет того, почему она поместила объявление вжурнале для одиноких сердец. Я думаю, что мы не знаем истинной причины, зачемей понадобился Кеннет Барстоу.

Мейсон сел за письменный стол, зажег сигарету, усталовздохнул и обратился к Делле Стрит:

– Я просил Пола Дрейка дождаться меня. Я дал ему несколькопоручений. Позвони ему, пожалуйста, Делла. Послушаем, что он скажет, а затемотпустим его спать.

– А сами-то вы спать собираетесь?

– Пока не могу сказать. Я в незавидном положении. Я долженбыл предугадать, что Марлин Марлоу расколется, как только на нее станут давить.Она не из тех, кто не ломается под напором.

– О том, что произошло в квартире Розы Килинг до нашегопоявления, мы знаем только из ее слов. Больше у нас нет никакой информации, – заметилаДелла.

Мейсон кивнул и снова попросил:

– Позвони Дрейку.

Делла Стрит набрала номер частного сыскного агентства, ичерез мгновение его глава уже был на проводе.

– Это Делла, Пол. Шеф здесь. Хочешь зайти?.. Хорошо. Ясейчас открою тебе дверь.

Делла Стрит повесила трубку и встала. Почти сразу же ониуслышали шаги Дрейка в коридоре, и высокий сыщик, слегка сутулясь, вошел. Онустало опустился в огромное мягкое кресло.

Делла Стрит закрыла дверь.

Пол Дрейк принял свое излюбленное положение, развалившисьпоперек кресла.

– Какие новости, Пол?

– Полно всего, – ответил детектив. – Я проверил алиби РальфаЭндикотта, как ты и хотел. Тем же самым занималась и полиция, так что здесь всеверно. У него бесспорное алиби, ни к чему не придерешься.

– То есть он может отчитаться за каждую минуту?

– Да. Все, как он рассказал. Кроме десяти или пятнадцатиминут между уходом от дантиста и появлением в банке, каждая секундаподтверждена. И он не покидал свой шахматный клуб в течение трех часов послетого, как было совершено убийство.

Перри Мейсон начал ходить из угла в угол, пиджак его былрасстегнут, большие пальцы засунуты в проймы жилетки, голова слегка наклоненавперед. Он сосредоточенно размышлял.

Внезапно он снова повернулся к Дрейку:

– Я звонил тебе насчет другой свидетельницы, Этель Фурлонг.Тебе удалось с ней связаться?

Дрейк кивнул.

– И что?

Сыщик полистал свою записную книжку, а потом начал отчет:

– Ее забрали в полицию, там дали хорошую встряску, ноотпустили. Мой оперативник поговорил с ней. Полицию интересовало завещание ичто там происходило в связи с ним. У нее абсолютно четкий рассказ. Никтоникогда не предлагал ей денег – ни до, ни после. Она – одна из свидетельниц,заверявших подпись. Элеонора Марлоу, мать Марлин, пригласила двух медсестер,дежуривших на этаже – Этель Фурлонг и Розу Килинг, – и объяснила, что мистерЭндикотт хочет оформить завещание и требуются два свидетеля. Мисс Фурлонг утверждает,что, когда Эндикотту читали завещание вслух, Розу Килинг позвали к кому-то избольных, но она вернулась перед тем, как Эндикотт поставил свою подпись. Вовремя подписания обе свидетельницы и Элеонора Марлоу находились в палате вместес Эндикоттом. Ему пришлось подписывать левой рукой, но он прекрасно понимал,что делает, и четко и уверенно заявил им, что это его завещание, он подписалего и хочет, чтобы они выступили в роли свидетельниц.