Если бы Полковника не забыли восстановить в его привычном звании, все дальнейшие события потекли бы в ином русле. А произошло вот что. Когда наш герой покинул компанию и возвращался к себе, то, будучи на шлюпочной палубе, сообразил, что находится не на своём судне и каким-то образом нужно перебираться на своё. Трап, перекинутый с борта на борт, хорошо просматривался со всех ракурсов, и уж кто-нибудь наверняка отметил бы неровную походку и неестественно плавные движения нашего героя. Свидетелей на судне много. А доброхотов ещё больше. До начальства судовые вести доходят быстро.

Чтобы избежать лишних неприятностей, разжалованный Полковник подался ближе к юту. Там между бортами имелся метровый просвет, что показалось Полковнику вполне достаточным для взятия своего судна на абордаж. Полковник вскарабкался на широкий деревянный планшир и хотел было дотянуться до фальшборта своего парохода, но малый рост не позволил этого сделать, и он успел лишь скользнуть рукой по заветной опоре и рухнул с шестиметровой высоты.

Все, кто был на палубе, кинулись к месту происшествия. Полковник долго не показывался на поверхности. Наконец мы с облегчением увидели, как, мощно загребая руками и пуская мелкие пузыри, из придонных глубин к нам, похожий на Ихтиандра, поднимался Полковник. Зрелище было захватывающее. Как раз в это время кто-то из команды кинул в воду спасательный круг, который торцом полетел в воду и встретился с головой только что вынырнувшего на поверхность Ихтиандра.

Удар был достаточно сильным, потому что под его воздействием наш Полковник снова пошёл ко дну. На этот раз, правда, ненадолго: через пять секунд все мы услышали хриплый голос снизу, который перемежался кашлем и фырканьем:

— Гады! За что убиваете? Чтоб я ещё хоть раз вам за водкой бегал? Не дождётесь!

Вслед за кругом кинули подвернувшийся под руку бросательный шкерт[21], за который Полковник вцепился мёртвой хваткой, обмотав его змеёй вокруг руки, и его благополучно втащили на борт.

На этом карьера матроса Полковника закончилась. Его списали так же, как и его любимое судно «Океанограф». Больше ни о Полковнике, ни об «Океанографе» я ничего не слышал. Продолжал ли после этого наш матрос носить звание полковника — неведомо.

Башмак в косяке

Рассказ тралмастера Никанорыча

В начале восьмидесятых брали мы окуня на Джорджес-банке[22]. Место рыбное и, соответственно, денежное. Недаром американцы вскоре включили его в свою экономическую зону, и путь туда нам был уже заказан. В хорошую погоду, особенно ночью, в тех местах можно невооружённым глазом наблюдать Нью-Йорк, прозванный почему-то одним известным писателем городом жёлтого дьявола. За что он так не любил этот город? Не знаю. Сам никогда там не был. И честно говоря, не собираюсь. Большие города — это сплошной геморрой. Что Йорк, что Москва, что Питер.

Работали мы осенью. Огни Лонг-Айленда подмигивали нам с горизонта, приподнимая густую темень своим ореолом — светом, идущим от земли. Так светятся гнилушки в ночи — нехорошо и тревожно, как из преисподней. Окунь шёл нагулянный, жирный. Со столов не сходил. Уж на что я равнодушен к рыбе, и то нет-нет да и откушаю окунька жареного.

Как-то в ночь взяли мы на борт хороший трал тонн под сорок. Часть «слили» в бункер, а часть пришлось на промпалубе оставить. Рыбоделам — пахать да пахать. Пока мои архаровцы трал подлатывали, я рыбу по карманам[23] стал расталкивать и натолкнулся на башмак. Он мне прямо под «самолёт»[24] попался. Взяв его в руки, я был, честно вам доложу, удивлён. Ботинок этот оказался добротнейшим, из хорошей тиснёной кожи, почти новым и, что самое поразительное, моего размера. Я даже померил его для большей убедительности. Ну, в самый раз. Как на меня шит. Подошва толстая каучуковая, при ходьбе пружинит. Не ботинок, а сплошное удовольствие. Наверняка из дорогих. Жаль, что второго в трале не оказалось. Я уж и рыбоделов предупредил, мол, если на конвейере ботинок попадётся, чтоб не шкерили[25], а мне отдали.

Конечно же, второй ботинок не нашли. Просто-напросто не было его в том подъёме. Кто-то посоветовал мне оставить пока обувку, вдруг парный попадётся. Чем чёрт не шутит, затралили один, — может, зацепим и другой. Поэтому находку свою выбрасывать не стал. Приберёг.

Месяц работали мы в том районе. Но, кроме окуня и небольшого прилова в виде мелочи несортовой, ничего примечательного не попадалось. Я уж и забыл о том ботинке. Натолкнулся на него случайно, когда «шмон» наводил в своей каптёрке, приборку то бишь. И конечно же, без всякого сожаления выкинул его за борт. Смешно ведь искать иголку в стоге сена, так и башмак в океане. Тем паче что башмаки в косяках не водятся — на дне отлёживаются, поди соскреби их оттуда. Штурмана стараются тралом по дну не шкрябать, иначе сеть можно в клочья изорвать. Потом штопай её всей бригадой сутки напролёт. А рыбка-то в это время гуляет невыловленная, и пай[26] больше не становится, а совсем даже наоборот.

Мы же в море не за романтикой ходим, а заработать детишкам на молочишко. Взять, к примеру, случай в Восточной Атлантике. Затарились под завязку ставридкой мелкой. Молодь шла. Нет чтоб её пожалеть, в океане оставить. Погуляла бы ещё, вес набрала, а потом и траль за милую душу. Так нет же. Что в руки идёт, то и хапаем. Экономика у нас такая. Сегодня сгребём, завтра палец сосём. Так это ещё полбеды. Пошли уж было к базе на разгрузку, а эхолот показания даёт — косячок под нами плотный вдруг пошёл, на пеламиду похоже. Рыба дорогая — первой категории. А куда её девать? Трюма забиты под самые крышки. Поступает распоряжение: улов на разделку, а ставриду, уже упакованную и замороженную, за борт — обратно в океан. Вот так мы иногда зарабатываем свои деньги. В прямом и переносном смысле — бешеные. Такой вот расклад.

Попаши восемь часов на ветру и холоде в резину облачённый, не до романтики будет. И так шесть месяцев подряд без продыху: восемь через восемь, восемь через восемь. Ни выходных тебе, ни праздников. А только одна пахота. Каторжане так не пашут. Правда, им и денег не платят. А у нас при хорошей рыбалке, бывало, и по полторы тыщи на пай выходило. Но это когда капитан грамотный попадётся. К таким капитанам в рейс очередь стоит. Но на Джорджес-банке только дурак без улова остаётся. Там можно