на его губы. Полные. Мягкие. Наверное, сладкие от попкорна? Словно угадав мои мысли, Кингсли хриплым голосом прошептал:

– Я думаю, это не очень хорошая идея

– Что именно? – прошептала я в ответ.

Мы все еще не шевелились. Спина, находясь в таком выкрученном положении, начала затекать, но я все равно не разгибалась. Свет от экрана дрожал, музыка сливалась с учащенным биением моего сердца. Сиденье подо мной тихонько скрипнуло, когда я подалась вперед. Дыхание Кингсли было теплым. А глаза напоминали мягкую карамель.

Мне вдруг стало тесно в собственном теле. Сердце колотилось как сумасшедшее. Даже в темноте я могла разглядеть ложбинку в центре его нижней губы. Свет скользил по нам, окрашивая его кожу в разные цвета: черный, белый и серый и все, что между ними. У меня мурашки побежали по коже: его губы находились в нескольких миллиметрах от моих, и…

Вспышка света ослепила нас. Резко дернвушись, мы подскочили наверх, отчего остававшийся в стаканах попкорн полетел во все стороны. В том числе и на головы сидящим впереди людям. Они удивленно обернулись на нас. Но мне было все равно. Я смотрела на девушку, которая, наклонившись через сиденье, разглядывала только что сделанную ею фотографию. Вот черт!

– Я так и знала! Вы принцесса Ева!

– Это какая-то ошибка… – начала я, но уже добрая половина кинозала смотрела в нашу сторону. – Ох, черт, – пробормотала я.

– Уносим ноги? – предложил Кингсли.

– Господи! Это и правда она, – сказала другая девушка.

Я кивнула. Единственный шанс избежать крупного скандала дома – это как можно скорее отсюда убраться.

– Тогда пошли!

Он схватил меня за руку. Беспокойство вокруг нас все нарастало, все больше людей повытаскивали свои телефоны.

– На счет три бежим к заднему выходу, хорошо?

Я не могла выдавить из себя ни слова и только кивнула.

– Раз, – прошептал он.

– Два, – прошептала я, и наши пальцы переплелись.

– Три!

Мы вскочили и побежали. Я чуть не рассмеялась, когда мы перепрыгнули через ряд сидений. Краем глаза я увидела, что девушки в недоумении смотрят нам вслед.

– А можно автограф? – крикнул кто-то, но Кингсли уже толкнул дверь, и мы выбежали в фойе.

Позади нас началась суматоха, кто-то бежал за нами, но мы, не оглядываясь, неслись вперед, к черному выходу. Когда выбежали на улицу, холодные капли дождя упали на мои разгоряченные щеки. Впереди простиралась пустая парковка торгового центра. Теплый свет уличного фонаря отражался в лужах.

– Сюда!

Я услышала в голосе Кингсли смех и бросилась за ним, охваченная чувством свободы и счастливого безрассудства. Пока мы бежали, парик соскользнул, и мои собственные волосы рассыпались у меня за спиной. Я беспокойно оглянулась и оступилась – колющая боль пронзила мою лодыжку.

– Ай! Проклятье! – вскрикнула я, теряя равновесие.

Кингсли обернулся, и в этот же миг дверь кинотеатра распахнулась – девушки бежали за нами. Стиснув зубы от боли, хромая, я пыталась бежать дальше.

– Ты в порядке?

Кингсли приобнял меня, словно укрывая теплым одеялом. Темные волосы выбились из собранного узла и упали ему на лицо.

– Ай! – всхлипнула я и указала на лодыжку, стараясь не слишком напрягать ногу в надежде, что боль скоро утихнет.

– Вон! Там, впереди! – послышалось сзади.

Я в ужасе подняла глаза. Кингсли сжал челюсти и, бесцеремонно подхватив меня, сорвался с места. На мгновение у меня закружилась голова, и я крепко прижалась к Кингсли.

Где-то вдалеке девушки все еще продолжали выкрикивать мое имя, но мы уже сворачивали в переулок. Кингсли бежал дальше. Обогнув несколько углов, он осторожно опустил меня на землю за выступом стены, где было относительно сухо, но немного пахло краской для граффити. Стена оказалась холодной, когда я прислонилась к ней спиной. Кингсли навис надо мной, как большая тень, и мы, пытаясь выровнять дыхание, слушали шум дождя.

Переулок освещался слабо, но, насколько я могла различить, поблизости ничего и никого не было. Из-за дождя температура резко упала, изо рта у меня шел пар и смешивался с дыханием Кингсли. Он стоял так близко, что я чувствовала, как бьется его сердце под моими пальцами.

– Думаю, оторвались, – прошептал он.

Я подняла взгляд. Капли воды стекали с моих ресниц по лицу и щекотно скатывались вниз.

– Все равно наше приключение окончено. Мы попались. Как только фотографии появятся в сети, сюда приедет охрана.

Его кожа мерцала в свете фонаря. Капля скользнула по его прямому носу, когда он, опершись руками слева и справа от меня, подался вперед.

– Значит, нас ждут неприятности, – прошептал он.

Я чувствовала его дыхание на моих губах. По всему телу у меня побежали мурашки. Я ощущала буквально каждую касающуюся моей кожи каплю воды.

– Еще какие, – согласилась я, хотя знала, что сделаю все возможное, чтобы для Кингсли не было никаких последствий.

Что бы сейчас ни произошло, с ним ничего не случится. Я добьюсь этого, чего бы мне это ни стоило. Он вздрогнул, и через мгновение я почувствовала его пальцы на своей щеке. Его большой палец скользнул по моим губам, словно спрашивая разрешения.

– Ну, уж если помирать, то с музыкой, как считаешь?

– Кингсли?

– Да?

– Перестань болтать ерунду и поцелуй меня. Сейчас.

Кингсли улыбнулся, и в следующее мгновение его губы коснулись моих. Они были теплыми, мягкими и мокрыми от дождя. Не в пример моим, совсем холодным. Вздрогнув от этого прикосновения, я закрыла глаза и отдалась ощущениям: его пальцы в моих волосах, его широкая, твердая грудь прижимается к моей, мягкой, и его сильная рука крепко держит меня за талию. Я втянула носом воздух, вдыхая его аромат. На мгновение я замешкалась, не зная, что делать, но тут почувствовала, как его язык нежно скользнул по моим губам. Мой рот открылся, и я приподняла подбородок, впуская его. Когда наши языки встретились, внутри стало так приятно, словно шампанское разлилось по всему телу.

С моих губ сорвался удивленный стон, и я крепко вцепилась в его мощные плечи, чтобы не упасть. Я столько раз представляла себе, каково это – целоваться, каково это – когда тебя целуют. В реальности же все оказалось совсем не так. Не лучше и не хуже, просто по-другому. По-настоящему. Сильнее. Как будто по тебе пропускают слабый разряд тока. Его близость так наэлектризовала меня, что я ощущала его каждой клеточкой своего тела. Никогда еще я не испытывала ничего подобного, настолько сильного. Все мои ощущения слились воедино в каком-то безумном вихре. Зрение, осязание, обоняние слились в одно огромное Нечто.

Кингсли целовался нежно, но не робко. Его движения были медленными, глубокими, словно он смаковал меня,