– Советую тебе сесть в моём кабинете, – сказала коммандер с неожиданной серьёзностью – И запереть дверь как следует, на обычный и магический замок. Если в этих документах скрыта причина смерти Клода, лучше, чтобы никто не знал, над чем ты работаешь.

– А ты?…

– А я выкурю трубку, попытаюсь связаться с Андреа Монтанари, договорюсь о встречах с почтенным господином Гарнегеттом, возглавляющим казначейское управление в Массалии, и с графом Ронселином, наместником его величества по Провенсу. Ну, и попутно поговорю с мастером Кекспином, потребую от городской стражи Жансона отчёта по финансам мадам Камуан и обыску в её доме… – заметив, как расширились глаза секретарши, – Лавиния ухмыльнулась. – Ну, ей-богу, сутки прошли, а я молчу – они могут подумать, что я уснула или умерла!

– Ты, как обычно, на любую единицу времени намечаешь на два дела больше, чем можешь реально сделать, – Марджори покачала головой. – Но повторюсь, решать тебе, я же ухожу выполнять твоё поручение.

И Лавиния осталась на террасе одна.

Неторопливо она закончила завтрак, вытащила трубку и с сомнением покосилась на окно кухни. Перебранка там вроде бы закончилась, но кто их знает, этих взбудораженных женщин? Закуришь тут, а тебе выложит миллион претензий…

– Нет уж, – пробормотала она. – Сказала «в беседку», значит, туда и пойду…

Аромат табака Stanwell Kir amp; Apple – и в самом деле яблоки и чёрная смородина, не обманули! – смешивался с запахом свежеподстриженной травы, цветущих роз и ещё чего-то неуловимого, что бывает в хорошо ухоженном саду жарким летним утром. Она с удовольствием курила и пыталась ни о чём не думать; получалось плохо, в голову лезли то мысли о некстати пропавшей с горизонта Андреа Монтанари, то о загадочном амулете, то о проблеме с проверкой расходных книг. Лавиния поморщилась: всё-таки готовка мадам Тома её полностью устраивала, и ужасно не хотелось поднимать скандал, увольнять кухарку, нанимать новую… И что будет делать эта новая кухарка, когда она, Лавиния, уедет в Лютецию?

Неторопливые эти размышления прервал упавший ей в руки магвестник. Отложив трубку, госпожа Редфилд развернула листок. Письмо было от Кекспина, и писал мастер словно второпях. Строчки загибались в конце, буквы налезали одна на другую, а часть слов можно было сходу отправлять к криптографам на расшифровку. Впрочем, Лавиния, привычная к самым отвратительным почеркам своих студентов, с чтением справилась довольно легко.

«Госпожа коммандер, я выяснил немало интересного об интересующем вас амулете! Правда, пока не готов дать вам полный отчёт, сегодня нужно ещё кое с кем поговорить. На всякий случай, оставляю подробные записи обо всём, что удалось узнать к настоящему моменту, у мастера Ван Дер Гакля. Вечером выйду на связь. Е.Б.Ж. Скомег Кексп.»

– Как расшифровывается Е.Б.Ж.? – спросила Лавиния сама у себя. – Вот же тьма. Теперь буду вместо работы мучиться этим вопросом…

Она сунула в карман погасшую трубку и пошла в свой кабинет. Она знала этот свой недостаток, иногда превращавшийся в достоинство: засевшую в мыслях занозу надо выковыривать сразу, не дожидаясь, пока начнёт болеть всерьёз.

Марджори нимало не удивилась.

– Е.Б.Ж? Дорогая, это очень просто! Если-буду-жив! Ты что, не знала?

– Вот же старый дурак! Сейчас полезет в какую-нибудь дыру, его там шарахнут по слишком умной голове, и я должна буду ещё и с городской стражей Христиании сотрудничать!

– Знаешь, если он дожил до таких лет, то как-нибудь уж знает, в какой момент надо поглядывать по сторонам, – пожала плечами Марджори. – А теперь уходи. Ты меня сбиваешь с ритма работы.

– Есть что-нибудь стоящее внимания?

– Будет. Но позже.

Госпоже Редфилд пришлось удовольствоваться этим ответом.

«С другой стороны, – думала она, спускаясь по лестнице, – одно из намеченных дел у меня отвалилось. Сейчас выясним, в какое время меня примут Гарнегетт и Ронселин, и можно будет отправиться в Жансон и навести страх божий на Кальве и его бездельников».

И, конечно, всё вышло наоборот. Не прошло и часа, как Лавиния входила в величественный особняк на площади Вильнёв-Баргемон. Здесь находились резиденция и рабочий кабинет графа Себастьяна де Ронселина, представлявшего в провинции интересы его величества Луи.

Удивляться она начала ещё в холле – торжественном, с мраморным полом в чёрную и белую клетку, с потрясающей красоты люстрой, низвергающейся хрустальным водопадом с высоты; росписи на потолке разглядеть было невозможно, поскольку парили полуобнажённые фигура на высоте метров семь, но и без этого было понятно: это роскошно.

Вот только холл был совершенно пуст. Не топтала шахматную клетку пола стража в живописной форме в старинном духе, не толпились посетители, ожидающие беседы с одним из помощников, и за столом дежурного секретаря никто не сидел. Хмыкнув, госпожа Редфилд поднялась по лестнице, мельком глянула в зеркало – всё нормально, лицо не запачкано, белая рубашка чистая, – и свернула в коридор, где находились рабочие комнаты помощников, секретарей, помощников секретарей и, наконец, в дальнем конце – высокие белые с золотом двери кабинета самого де Ронселина.

И здесь тоже не было никого из охраны, что можно было считать полностью чрезвычайной ситуацией. Мало ли что? А ведь в королевстве Галлия любое преступление, совершённое в отношении королевского наместника, считалось совершённым против самого короля. Ну, и каралось соответственно, разумеется.

– Да что ж тут у них произошло? – спросила Лавиния с досадой.

Никакого ответа, конечно же, не последовало, поскольку отвечать было решительно некому. На всякий случай приготовив пару боевых заклинаний побольше охватом, она потянула надраенную до блеска латунную ручку и вошла в приёмную.

Пусто было и здесь, чернел экран компьютера на рабочем столе личного секретаря, и ни один листочек бумаги не осквернял собою полированную поверхность. Двери в святая святых, кабинет наместника, были настежь раскрыты.

Тут в глубине кабинета Лавиния заметила, наконец, кого-то живого. Светловолосый молодой мужчина сидел за столом, склонившись над толстым гроссбухом, и что-то читал, изредка делая пометки на листе бумаги. Услышав шаги, он поднял голову…

– Да Тьма тебя побери! – выругалась коммандер, развеивая приготовленные заклинания. – Жиль, что ты здесь делаешь? И что, во дворце все вымерли?

– Госпожа профессор? – молодой человек вскочил, быстро застегнул расстёгнутые две пуговицы рубашки и вытянулся.

– Вольно, Латур! – усмехнувшись, она прошла к столу и села в кресло, предназначенное для посетителя. – Как-то неожиданно – встретить тебя здесь, да ещё и в такой обстановке. Час назад я отправляла магвестник в секретариат и получила ответ, что меня ждут к одиннадцати.

Словно отвечая её словам, напольные часы в высоком футляре красного дерева гулко пробили одиннадцать раз.

– Так я и назначил время, – улыбнулся Жиль Латур. – Так уж получилось, что