вы принесёте альбом, я покажу…

– Хватит. – Ромка схватил «Демидыча» за плечо и с силой потащил к дверям. – Выметайся и дорогу сюда забудь. Увижу ещё раз, полицию вызову! Понял?

– Она любит считать звёзды. И балетки у кресла называет оберегом. И не хочет, чтобы Тимура посадили. Она простила его и ненавидит группу «Вконтакте» и комментарии, которые ты…

Вы когда-нибудь видели корриду? Если нет, то наверняка слышали или читали о ней. Коррида обычно проходит на улице, под открытым небом. Зрелище весьма интересное: круглая арена, толпа возбуждённых людей, крики женщин, матадор в самом центре событий и… конечно же, бык. Бык, которого колют штыком и дразнят красной тряпкой. А теперь представьте, что этот бык – мой муж, а красная тряпка – малейшее упоминание о Тимуре. Представили? Тогда вы точно поймёте, как Ромка вцепился в «Демидыча» и как вытолкал того за дверь. Папа с трудом вернул Ромку в квартиру, а «Демидыч» с ещё большим трудом удержался на ступеньках лестницы.

Закрывая за собой дверь, мой муж ругался матом. Ругался долго и громко, сыпал угрозами и оскорблениями, пугал «Демидыча» полицией и чем-то ещё. Я не слушала, по-альбиньи зажала уши руками и сползла на пол по стенке. Кто-то из соседей выглянул на площадку и пожаловался на шум в подъезде. Ромка, не сдерживаясь, послал этого кого-то куда подальше. Запер дверь он только минут через пять или семь и только потом развернулся к папе. Злой, с красным лицом и бегающими, как у бешеной собаки, глазами.

– Вы видели? – прорычал он, заходя на кухню – Эти подонки подослали к нам «ясновидящего». Наташка не хочет, чтобы Тимура посадили, – Ромка опять попытался засмеяться и снова не смог: губы никак не хотели складываться в улыбку, словно та заржавела и вышла из строя. – Теперь Вы понимаете, что этот человек ничем не побрезгует?

Папа потёр подбородок и посмотрел в угол, где сидела я.

– Про книгу, конечно, он мог узнать у ваших одноклассников или учителей. Адрес при желании тоже мог найти у знакомых, но балетки и звёзды − это странно. Кому она рассказывала об этом?

– Вы что, поверили ему? Поверили в эту лажу?

Папа покачал головой. Нет, конечно, он не поверил. Смущение и смятение в его глазах появились явно из-за чего-то другого. Папа всегда был рационален до мозга костей. Пионер, октябрёнок, истинный коммунист. Он не мог поверить, потому что никогда не верил в такое. Тётя Глаша часто раскидывала на него карты, но папа и слушать не хотел. «Суеверия, одни сплошные суеверия», – восклицал он и уходил во двор рубить дрова. Но сейчас что-то в словах «Демидыча» задело его за живое и заставило, если не засомневаться, то хотя бы задуматься. Неужели балетки и звезды?

«Скорее, отцовская любовь», – пискливо подсказал внутренний голос.

– Я выясню, что это за человек, – спокойно сказал папа, натягивая куртку. – Возможно, он душевно больной и с Алишеровыми никак не связан.

Ромка закатил глаза и, снова не подав папе руку, со злостью захлопнул дверь и на полную громкость включил телевизор. Кое-как справившись с нахлынувшими эмоциями, я заставила себя встать и подойти к окну. Папа, ссутулившись, торопливо шагал к остановке. «Демидыч» курил возле магазина и поглядывал на окна нашей квартиры. Наверное, меня поджидал. Я не стала спускаться. Не захотела. Просто прижалась спиной к подоконнику и долго-долго любовалась балетками.

Костя пришёл только вечером. Принёс пиво с чипсами и диск с записью какого-то важного матча по футболу. Ромка рассказал ему про папу и про непонятного гостя, называющего себя медиумом. Костя усмехнулся и, плеснув пивом на и без того давно нечищеный ковёр, выдал громкую и содержательную тираду о том, что «эти козлы совсем охренели». В отношении позиции «Антон Демидов – прихвостень Алишеровых» он полностью поддерживал Ромку. Домой Костя так и не ушёл, до полуночи играл с Ромкой в карты, пил пиво и смотрел телевизор. Вырубился он только к двум, развалившись на старой раскладушке, которую мы хранили в кладовке.

– Может, в клуб сходим вечером? – спросил он утром, тщательно причёсываясь у зеркала. – Или в кафе посидим? Я тут переписываюсь с одной филологиней. Хотели пересечься сегодня-завтра.

– Хотели, так пересекайтесь. Мне какое дело?

– Могу попросить её подружку с собой взять. Вчетвером веселее.

– Попроси, конечно, и иди сразу с двумя. Чего теряться?

– Просто не сто же лет тебе тут сидеть, – продолжил Костя слегка обиженным тоном. Ромкину иронию он явно не оценил и отпускать закинутую удочку не собирался, – я хоть и зову тебя стариком иногда, но мы ведь оба знаем, что это не так. Скоро пройдёт суд, и ты увидишь, как много по улицам шастает симпатичных девчонок.

– Пошли. – Ромка угрюмо нахлобучил на уши шапку и зашнуровал ботинки. – Не сейчас, ладно?

Когда дверь наконец захлопнулась, меня окутало странное забытьё. Казалось, что я снова стала маленькой девочкой, которая сидит на коленях у папы и отвечает только за содержимое своего портфеля.

***

Я пришла к «Демидычу» только через два дня, всё такая же злая, расстроенная и обиженная. Всю дорогу до его дома я старательно подбирала слова, чтобы потом, при встрече, не поддаться эмоциям и не наговорить гадостей. Однако в квартире его не оказалось. Вернулся он поздно ночью и, видимо, с порога почувствовал моё присутствие. Долго возился в прихожей, шаркал ногами и вешал куртку. Верхний свет включать не стал, только ручной фонарик, который зачем-то направил мне прямо в лицо.

– Я ждал тебя раньше, – сказал он, швыркая носом, как от сильного насморка.

– А я вообще не ждала тебя позавчера.

Мой голос прозвучал зло. Обида так и рвалась наружу. Я вдруг поймала себя на мысли о том, что хочу запустить в «Демидыча» чем-нибудь тяжёлым или, на худой конец, расцарапать ему лицо ногтями. Пытаясь хоть как-то справиться с эмоциями, я обошла комнату по периметру, но облегчения не почувствовала. Яркий свет глаза не резал – жмуриться не приходилось. Мне удалось хорошенько разглядеть квартиру, которая опять пришла в запустение. Недавно наведённым порядком теперь и не пахло. Повсюду валялись мусор, недоеденная еда и скомканная одежда. Сам «Демидыч» выглядел ещё хуже. Под правым глазом у него расплывался свежий фиолетовый синяк, левая рука была обмотана какой-то тряпкой, а на рубашке не хватало четырёх пуговиц.

– Ты должен был посоветоваться со мной! – сказала я. – Мы договаривались. Мы должны были разработать план, продумать вопросы и ответы. А ты решил всё без меня. Пришёл, как дурак, и всё испортил. У нас был один-единственный шанс. Теперь Ромка думает, что тебя