* * *

По обычным стандартам (38) тридцатишестилетний футбольный тренер поступил глупо, выбрав карьеру главного тренера в непрофессиональной лиге. Годом раньше он тренировал хафбеков команды «Oakland Raiders», но ему всегда хотелось стать главным тренером. Теперь наконец он достиг желаемого, правда, его команда не входит в Национальную футбольную лигу. Наоборот, она состоит в полупрофессиональной лиге, где полным-полно звезд-старшеклассников, которые рано достигли успеха, а потом в колледже съехали на средний уровень. Большинство игроков «San Jose Apaches» получали пятьдесят долларов за игру, дополняя этими деньгами скудную зарплату учителя физкультуры, страхового агента, рабочего на стройке и охранника в баре. Чаще всего «San Jose Apaches» играли против команд младших колледжей, вроде «Sacramento Buccaneers», «Eugene Bombers» и «Victoria B. C. Steelers». В раздевалке Лиги Западного побережья, куда входила команда, витал запах старых наколенников и карьеристов-неудачников.

Команда тренировалась на старом бугристом поле в Сан-Хосе, рядом со спортивным залом старшей школы. Однажды после тренировки тренер «San Jose Apaches» шел мимо этого зала. Услышав крики и свист, он вошел внутрь. Там занималась школьная баскетбольная команда. Тренера что-то заинтересовало, и он присел на скамейку.

В баскетболе прием «прессинг по всему полю» представляет собой агрессивную игру, в которой защитники в течение длительного времени плотно прикрывают своих соперников, непрерывно преследуя их и пытаясь заставить нападающего вести мяч вдоль боковой линии. Если этот маневр успешен, то защитники вынуждают нападающего играть ближе к середине площадки и атакуют его вдвоем у средней линии. Такая игра физически и морально изматывает. Обычно только проигрывающая команда пытается применять такую тактику как последнее средство.

Иногда она срабатывает, и противник начинает паниковать. Подготовленные к прессингу игроки, используя заслоны, освобождаются от плотной опеки и получают мяч. Тренер футбольной команды «San Jose Apaches» сидел на скамейке, с интересом наблюдая за игрой. Тактика казалась ему новой, но чем-то знакомой. Вдруг его осенило: что, если организовать передачу в футболе так, как баскетбольная команда пытается закинуть мяч, сопротивляясь прессингу?

Вот так Билл Уолш придумал то, что стало величайшей революцией в профессиональном футболе за последние пятьдесят лет, – так называемую «Атаку Западного побережья». Она представляет собой короткое пасовое нападение, в котором большое внимание уделяется контролю мяча. Через пятнадцать лет после знаменательного прозрения Уолш применил свой прием и выиграл Суперкубок при помощи высокого и худого квортербека, который начинал свою карьеру как баскетболист. Да, это был Джо Монтана, а победившая команда – «San Francisco 49-ers».

Билл Уолш был поздним цветком – возможно, ярчайшим примером за всю историю профессионального спорта. Его огромным достоинством была проницательность – свойство, которое особенно характерно для поздних цветов.

Что такое проницательность? В общем понимании, это внезапное озарение, которое, как может показаться, осенило Билла Уолша на баскетбольной тренировке. Однако это больше, чем новое осознание, которое пришло к гению. На самом деле, проницательность представляет собой результат пересмотра всей нашей мысленной библиотеки, где хранятся опыт, образцы и контекст, и все это приводит к появлению идеи чрезвычайной ценности. Для примера давайте обратимся к семидесятидвухлетнему Элхонону Голдбергу, нейробиологу и нейропсихологу из Нью-Йоркского университета.

В своей книге «Креативный мозг. Как рождаются идеи, меняющие мир»[47], которая вышла в 2018 году, Голдберг развенчал общепринятое представление о том, что креативность гнездится в правом полушарии мозга (в левом же обитают разум и рассудок). Реальность намного сложнее и запутаннее. Правое полушарие созревает в детстве. Развитие же левого совпадает с созреванием префронтальной коры, которое завершается, по оценкам некоторых ученых, к двадцати пяти годам, а по опыту Голдберга – с наступлением тридцатилетия (39).

В правом полушарии обитает визуальное восприятие и способность к обработке новизны, а левое хранит воспоминания, закономерности и отвечает за речь. Левое полушарие также считается «генеративным»: оно производит то, что Голдберг называет «воспоминаниями о будущем» – представление о новых вещах на основании существующих образцов. Речь сама по себе генеративна. Писатель может сотворить историю из писем, слов и грамматической структуры, даже если его мозг не хранит воспоминаний о тех или иных событиях.

В то время как генеративное левое полушарие может создавать новое из существующих воспоминаний и образов, реальная жизненная новизна постигается только правой стороной мозга. Но как же тогда мозг обрабатывает и отмечает ее? Что происходит с новым ощущением, после того как оно воспринимается правым полушарием? Голдберг считает, что нейронная сеть внутри головного мозга играет роль посредника между правым и левым полушариями. Он называет ее «сетью значимости». Именно значимость помогает левому полушарию задавать степень важности поступающему новому впечатлению. (Чтобы разобраться в этом, имеет смысл познакомиться с фактами, которые приводятся в книге.)

Идея Голдберга очевидна. Когда мы становимся старше, мозг превращается в более проницательного судью, который понимает, чем полезны для нас новые ощущения и впечатления, обратившие на себя внимание сети значимости. Он мобилизует все, что мы знаем – мысленную библиотеку воспоминаний и образов, – чтобы мы уделили первостепенное внимание новому. Иными словами, дети, подростки и молодые люди могут получать больше новых впечатлений, чем взрослые, но их способность определять их как полезное и значимое или, наоборот, пустое и мимолетное, еще не полностью сформирована. Пустите шестилетнего ребенка в Диснейленд и дайте ему полную свободу; посмотрите, что он будет делать. А его родители? Они будут изучать карту, выбирая оптимальный маршрут, те дороги и тематические области, которые заинтересуют их малыша.

Помните, как я изучал подшивку «Sport Illustrated» на пыльных стеллажах университетской библиотеки? В тот момент это увлечение принесло мне больше вреда, чем пользы, потому что отвлекало от учебы. Мои оценки страдали. И только десятилетия спустя я получил ценное прозрение благодаря своим бережно хранимым воспоминаниям о том времени, которое было «потеряно» в библиотечном хранилище. Почему мне потребовалось столько лет? За эти годы я кое-что узнал о Силиконовой долине и агрессивном мире стартапов, венчурного капитала и первом размещении акций. Кроме того, я изучил деловые журналы и понял, какими скучными были большинство из них.

Идея создания делового журнала, который выглядел бы и читался, как спортивный альманах, пришла мне в голову только после того, как давние воспоминания об «Sport Illustrated» соединились с недавно приобретенными впечатлениями и опытом. Как рассказчик я мог мобилизовать генеративную мощь левого полушария и создать «воспоминание о будущем» – о деловом журнале, подобном «Иллюстрированному спорту».