боя нашей мортиры, то представляется возможность обстрелять вражеское судно, а может быть и потопить его.

Настроение у красногвардейцев было боевое. Капитан ледокола Алексеев занял свое командное место в рубке, артиллеристы начали готовить орудие к бою, и могучий ледокол «Байкал», когда-то ломавший своим стальным корпусом крепкий, метровой толщины лёд, вышел из «вилки» задним ходом на глубокое место, примерно около 3 километров от берега, и начал развёртываться носовой частью вперёд, чтобы взять курс на идущее вдали вражеское судно.

В небе были видны тёмные полосы бороздивших в воздухе снарядов, пролетавших с шипучим свистом. Снаряды падали в воду с перелётом и недолётом, поднимая огромные фонтаны высотой до 15 метров, но попаданий пока не было.

Однако по сужению круга падающих в воду снарядов стало заметно, что враги начинают пристреливаться, и через некоторое время один снаряд попал в край носовой части ледокола, а затем после нескольких промахов было разбито рулевое управление корабля.

Сохраняя хладнокровие, капитан Алексеев заявил мне, что при таком состоянии судна уходить дальше в море нельзя; на ледоколе 64 бочки смазочных и горючих материалов, угольные ямы и вторая палуба заполнены огромным запасом каменного угля и в случае прямого попадания может возникнуть пожар со взрывами паровых котлов, и гибель судна станет неизбежной.

– Решайте, – говорил Алексеев, – пока мы не так далеко ушли в море, я ещё может быть сумею, управляя правой и левой машинами, довести корабль до «вилки» гавани.

Выбор решения определялся сам собой – или беспомощно без рулевого управления находиться в море под артиллерийским обстрелом недосягаемого врага или с горечью в душе возвращаться в гавань.

Противник, как бы угадывая наше решение, перевёл стрельбу по ледоколу на шрапнель, которая, вспыхивая, рвалась высоко в безоблачном небе и лишь случайными осколками обдирала деревянную обшивку верхней надстройки и со звоном ударялась о стальные трубы. Пожар был исключён. Так, под шрапнельным огнём, работая попеременно правой и левой машинами мощностью каждая по 1250 лошадиных сил, нам удалось довести ледокол «Байкал» до гавани и поставить в «вилку» пристани Мысовая. Как только ледокол встал на место, по моей команде начали тушить паровые котлы, задраивать люки на палубе. Затем команда стала покидать корабль.

В этот момент артиллерийский обстрел с вражеского парохода усилился. Один снаряд попал в нефтехранилище, находившееся рядом с паровозным депо: нефть загорелась, разбрасывая далеко вокруг огненные языки. Следующий снаряд попал в середину палубы ледокола «Байкал» и разорвался внутри деревянной надстройки. От взрыва мгновенно вспыхнуло горючее, смазка, уголь, и верхняя деревянная часть корабля запылала; от жары на расстоянии 50 метров обжигало кожу на лице и руках. Наша попытка потушить возникший пожар со стоявшего в гавани судна «Кругобайкалец», оборудованного пожарным насосом мощностью 75 лошадиных сил, оказалась безуспешной; струи воды не достигали корпуса ледокола, а пожар всё усиливался.

Обстрел станции Мысовая длился до вечера; на станции началась беспорядочная погрузка воинских частей в эшелоны, уходившие к Верхнеудинску; в этих эшелонах уехали и наши красногвардейцы, находившиеся в Мысовой»[38].

Таким образом, несмотря на приказ командования вывести корабли флотилии из строя, их попросту бросили.

С сентября 1918 г. по конец 1919 г. Байкал находился в глубоком тылу белых, и нужды в создании военной флотилии не было.

В связи с развалом колчаковского фронта РВСР 29 декабря 1919 г. издал приказ о создании Сибирской флотилии, в состав которой входила и Байкальская флотилия. Разумеется, в декабре никаких флотилий создать было невозможно из-за толстого ледового покрова, а сей приказ означал лишь начало подготовки к формированию флотилии.

Только в апреле 1920 г. началось реальное воссоздание Байкальской флотилии. В конце апреля были мобилизованы ледокольный паром «Ангара», буксир «Кругобайкалец», колёсный буксир «Лейтенант Малыгин» (22 апреля 1920 г. его переименовали в «Лейтенант Шмидт»), буксир «Иннокентий» (переименован в «Трудящийся»), а также вспомогательные суда из бывших колёсных буксиров «Спартак» и «Таразан», оба имели по одной 76‐мм пушке и по два пулемёта.

Кроме того, с Волги по железной дороге были переброшены четыре моторных катера: «Искра», «Мина», «Спартак» и «III Интернационал». Их водоизмещение составляло 70 т; размерения 16,7 × 4,2 × 1,8 м; мотор мощностью 50 л.с.; скорость 10 уз.; вооружение: две 47‐мм пушки и 2 пулемёта. Кроме того, в состав флотилии включили несколько малых мобилизованных катеров.

В конце июня 1920 г. произошло восстание антисоветски настроенной части населения Баргузинской долины (восточная часть побережья озера Байкал). Одной из причин восстания стало недовольство мобилизацией в армию Дальневосточной республики.

На подавление мятежа 10 июля были отправлены канонерка «Ангара» и «волжские» катера «Мина» и «III Интернационал». Корабли высадили десант. 11 июля оба катера поднялись на 12 вёрст вверх по реке Баргузин, там катер «Мина» сел на мель.

11 июля «III Интернационал» прошёл ещё 9 вёрст (до порогов) и выпустил по мятежникам 56 снарядов калибра 76 мм, оставившим деревню Баргузин.

15 июля моряки-десантники и «эскадрон мадьяр» выступили по правому берегу реки Баргузин через село Нестериху, сёла Улюн, Баргузинская, Дума на село Бодон, имея намерение отрезать отступление восставшим в случае из продвижения далее из села Читкан на Уро.

Вскоре мятеж был подавлен.

К сентябрю 1920 г. Байкальская флотилия (Байкальский дивизион судов) состояла из:

– дивизиона канонерских лодок «Ангара», «Кругобайкалец» и «Лейтенант Шмидт»;

– отряда катеров: озёрной группы («Мина», «Искра», «Спартак», «III Интернационал») и речной группы («Барс», «Тигр», «Кондор», «Кречет», «Сокол» и «Альбатрос»).

Дивизион канонерских лодок базировался на Лиственичное, а на время практических стрельб и рейдовых учений – на бухту Песчаная. Катера «Мина» и «Искра» базировались на бухту Песчаная, «Спартак» – на Танхой, «III Интернационал» – на Мысовск.

2‐я группа базировалась на деревню Пашино на Селенге. «Таразан» (по готовности в сентябре) поступил в распоряжение 2‐й группы катеров на Селенгу. Резерв находился в полном ведении водного транспорта и вооружался лишь в случае боевых действий. «III Интернационал» ещё находился в ремонте – готовность к кампании 1921 г.

Баржа «Селенга» служила плавучей базой 2‐й группе катеров и находилась вместе с ней у деревни Пашино. «Иннокентий» предназначался для переброски грузов и сухопутных частей. «Феодосий» числился артскладом, «Митрофаний» – складом топлива. Все три судна находились в Лиственичном.

Гидроавиационный боевой отряд (гидропланы типа М-9) базировался на станции Ильинская на Селенге. 5‐й воздухоотряд (аэростаты системы «Парсефаль») – в Лиственичном.

К флотилии были прикомандированы: команда 133‐го отдельного стрелкового батальона обороны железной дороги и 1‐я кабельная телеграфная рота.

Пароходы «Ангара», «Кругобайкалец» и «Лейтенант Шмидт» были отремонтированы мастерскими рупвода в Лиственичном. В ходе их вооружения крепления под трёхдюймовые орудия сводились к увеличению жёсткости комингсов пассажирских и грузовых люков или переборок с прибавлением пиллерсов, причём особое внимание обращалось на то, чтобы означенная работа не нарушала грузовых качеств трюмов и удобств пассажирских помещений. В связи с установкой орудий пришлось произвести некоторые переустройства на верхней палубе, как-то: перенос мачт, устройство съёмных арок, перестановка вант, замена надстроек над люками откидными крышками