– Она говорила, с Жакарандами бесполезно разговаривать…

– И ты ей веришь? После фортеля, который она выкинула? – наседала София. – Она наплела нам весь этот бред про Тернов, чтобы заставить ей поверить настолько, чтобы не сомневаться в сделке. Забудь ее. Я лучше рискну отправиться в Карфаген, чем поверю ей еще хоть раз.

Она была права. Так или иначе, им нужно убираться из этого адского места. Николас выпрямился, похрустел костяшками пальцев, пытаясь сбросить напряжение, которое, кажется, готово было вырваться у него из рук.

Позорище. Расклеился, как мальчишка, впервые вышедший в море. Соберись уже, парень.

Николас почти бегом пересек алхимическую мастерскую и спустился по лестнице, прыгая через ступеньку. София еле за ним поспевала. Недооценив расстояние до лестницы, она рухнула вперед, приземлилась на руки, по пути ознакомив божий свет со всей глубиной своих познаний в сквернословии. С последних ступенек она просто спрыгнула, едва ли не плюнув Николасу в протянутую руку.

– Не нужна мне твоя чертова помощь!

– И не получишь, – огрызнулся он в ответ.

Они прошли мимо мальчика с золотистыми волосами, даже не поднявшего глаз от книги. Николас заледенел до костей – за прилавком вновь появилась женщина, а за ее спиной горела кроваво-красная свеча.

– Заходите еще, мы всегда рады вас видеть! – пропела она.

Ответом ей стал синхронный непристойный жест.

– Передай своей хозяйке, – приказала София мальчику, – вернусь – сдеру с ее псины-переростка шкуру на новую шубу!

Он поднял взгляд: светлые глаза заблестели слезами.

– С Селены?

– Ну ладно, не буду, – смягчилась София. – Но все равно передай!

Выходя из магазина, Николас чувствовал, как злость идет за ним по пятам, и попытался справиться с ней раньше, чем она полностью им завладеет. Струи дождя хлестнули за шиворот; за несколько мгновений он вымок до нитки. Он был рад пронизывающему ветру, который худо-бедно унимал чудовище отчаяния, душившее его изнутри, но почти не замечал холода: жар, зародившийся в безымянном пальце правой руки, казалось, пульсировал, словно второе сердце. Когда он наконец поднял голову, город совсем потерялся в тумане, растворился, как прекрасный сон. Каким и был.

– Куда теперь? – спросил он Софию. – Как мы попадем в Карфаген?

– Иди за мной, – скомандовала она, поворачивая на север.

Понимая, что другого выбора у него нет, Николас повиновался.

Чтобы не тратить недели на путешествие по морю, София проложила им путь через годы и материки. Опасностей больше, зато морской болезни меньше.

Первым проходом они вернулись в прошлое, в болота Флориды, и несколько часов бродили в мутной воде. Пришлось пустить в ход монеты, чтобы подкупить жалкого местного стража, обреченного приглядывать за здешним проходом. Тот привел их в Португалию – как утверждала София, в тринадцатый век. Оттуда очередным проходом они переместились в Германию десятого века, где украли пару лошадей, едва не попав под праведный гнев целой деревни. Следующей остановкой стала каталонская Таррагона 1700 года.

И, словно по несчастливому жребию, Николасу с Софией часами приходилось месить дорожную грязь в надежде, что ее память поможет им вернее, чем его догадки. Убивая время, Николас пытался выжать как можно больше из покрытых пылью воспоминаний о Карфагене. Вдруг то, что осталось, даст хоть какую-то защиту от того, что ждало впереди.

Большую часть исторических знаний он получил от Холла – морская история в его воспоминаниях оставалась вполне живой и точной, разве что слегка заржавела от возраста и вечной прожарки на солнце. Древний Карфаген – некогда главный соперник Рима – располагался в выгодном положении на северо-западе Африки, на мысе с выходами к морю с севера и юга. До возвышения Рима город наслаждался выгодным местоположением: все суда, плававшие по Средиземному морю, проходили по проливу между ним и Сицилией.

С Римом Карфаген воевал трижды – эти войны получили название Пунических. Первую Холл помнил не особо; героем второй был Ганнибал – любимец Чейза с Николасом и фаворит вечерних баек капитана.

Прирожденный полководец переплыл море с почти стотысячной армией и десятками боевых слонов. Его войско покорило Испанию и двинулось через Альпы в Италию. Мальчишками Чейз с Николасом даже пытались воссоздать переправу Ганнибала через Рону: в ход пошли доски от обшивки корабля Холла вместо плотов и крысы в роли слонов.

Николас пытался укрыться в тускнеющем свете этих воспоминаний, но чем дальше он двигался, тем легче соскальзывал в темные мысли, увязал в них.

Им не встретилось ни единой живой души, кроме нескольких зайцев; Николас все старался внимательно подсчитать, сколько же София навесила на себя оружия. Наверняка в каком-нибудь укромном месте был запрятан еще нож – не захочется ли Софии им воспользоваться, чтобы продолжить путь в одиночестве? Или еще что похуже.

«Она не сможет убить меня, если не хочет, чтобы закрылся ближайший проход», – подумал он. Слабое утешение.

Белладонна, конечно, ловко загнала его в тупик, но сейчас Николас скорее жалел, что так легко поверил доводам Софии и отправился с нею в Карфаген. Теперь они застряли непонятно где, и не было никакой гарантии, что вместо Карфагена он не угодит в очередную ловушку или прямо в пасть смерти.

Ладони Николаса сжались в кулаки, мышцы плеч напряглись. Как путешественнику ему грош цена. Почему он не дал себе труд как следует выучить расположение проходов? Обязательно было вновь доверяться Айронвудам? Особенно той из них, которая ненавидела его так сильно, что готова горы измолоть в пыль?

Николас чувствовал себя не опытным, умелым моряком, а скорее корабельной крысой, цепляющейся за плот, кое-как собранный из обломков.

– А кто они – те, кого мы ищем? – спросил он. – Ты говорила, это Жакаранды и старик за что-то их наказал?

– Римус и Фицхью Жакаранды, – ответила София. – Несколько десятилетий были близкими друзьями Айронвуда, чуть ли не главными его доверенными советниками. Джулиан рассказывал, что в тот день, когда дед обнаружил, что они переметнулись к Тернам, он впал в такую ярость, что сжег дотла все их имущество, все владения и записи. Когда Жакаранды поняли, что не все Терны такие, какими их превозносят, они приползли обратно и попытались вымолить прощение. Вместо того чтобы убить их, Айронвуд отправил обоих в Карфаген времен римской осады – в качестве наказания и как возможность подтвердить верность. Теперь им велено следить за тамошними проходами.

Римская осада. Значит, Третья Пуническая война.

– Уверен, у них появилась уйма времени, чтобы обдумать свой поступок, – заметил Николас. – Но мне трудно представить, чтобы это направление было популярно у путешественников. За кем там следить?

– Издеваешься? Стражи и путешественники, назначенные приглядывать за проходами, не просто отслеживают приходы и уходы, – удивленно отозвалась София. – Они обязаны обеспечивать стабильность проходов, не давать им схлопнуться.