Я кивнул. Лёня, как обычно, нашел тот смысл, который я сам не мог обличить в слова. Мне нравился его образный подход, вероятно, в прошлой жизни он был поэтом, никак не меньшей величины во всех смыслах, чем Казанова, о котором он сам же и упоминал.

Мы расстались с Лёней на хорошей ноте. Он рассказал мне еще пару веселых случаев с работы, заставив мою бедную челюсть испытывать боль. А через час после его ухода, наконец, зашла Инна. Я засиял, увидев ее. Она была одета в строгий голубой костюм. Войдя, она сразу скинула легкий пиджак и осталась в полупрозрачной сиреневой блузке.

– Привет, Даня, – она прильнула к моим губам и нежно поцеловала. Как же я был рад снять металлические конструкции и бинты и снова чувствовать ее ласковые губы, хоть и не в полной мере целующие меня.

– Привет, Инна. Я так соскучился, – я ощущал себя влюбленным подростком, который растекается в улыбке от одного только вида своей девушки.

Инна задумчиво проводила пальцем по моей щеке, мыслями находясь не здесь. Я дотронулся до ее руки, возвращая к себе: я хотел, чтобы она всецело была со мной. Она моргнула и улыбнулась уголками губ, отчего на щеках появились две ямочки.

– Я пойду руки помою и приду.

Она вошла в дверь небольшого туалета. Я там еще не бывал, но, когда меня возили на перевязки или очередной рентген, я заглядывал в крошечную неизведанную комнату в своей палате. Инна вернулась через минуту и села на край кровати, взяв меня за руку.

– Я кое-что видела, – начала Инна. Я ничего не понял и решил: «Видимо, прелюдии сегодня не для меня». Я сузил глаза, она кивнула и продолжила. – У меня вчера был небольшой припадок.

Она остановилась, мы не говорили о ее эпилептических приступах с того самого дня, когда были в походе в Павлово. Я ждал, но Инна не продолжала.

– Так, – начал робко я, – что ты видела.

– Я не уверена, что именно. Ты скажешь, что я сошла с ума. Но помни, что твои сны и мои… не знаю, видения – они сбываются.

Инна снова замолчала. «Неужели мне выпытывать каждое ее слово?!» – я начал злиться.

– Да, я помню, – нетерпеливо ответил я и снова повторил свой вопрос. – Что ты видела?

– Я знаю, кто виноват в случившемся с тобой.

Я не на шутку заволновался. Конечно, я помнил, что есть какая-то мистика и связь между нами. Но то, что Инна сказала – выбило почву у меня из-под ног. «Так, спокойно, – хоть пауза затянулась, но мне надо было немного переварить ее слова. – Во-первых, я не знаю, кого она видела, во-вторых, она не знает отца Маши, а я буду все отрицать». Я досчитал про себя до пяти, стараясь успокоиться, и спросил:

– И кто же?

– Мой прошлый заказчик, – Инна поджала губы. – М-м, тот, который мой персональный дьявол.

Я расхохотался. Кажется, моя челюсть уже смирилась с тем, что сегодня я ее не щадил, и отозвалась лишь слабой болью.

– Просто ты визуализировала своего мучителя в образе моего мучителя, – пояснил я свой грубый смех.

– Я тоже так сразу подумала, – Инна была очень серьезной, я видел, как она нервничает, – но все-таки решила тебе рассказать.

– Ничего страшного, не все видения и сны сбываются. Это даже хорошо, так и должно быть: сны – это просто сны.

– Угу, – согласилась Инна и добавила, как бы в проброс. – На всякий случай мой заказчик-мучитель – Свиридов Павел Олегович, высокий поджарый мужчина, лысый, строгие глаза. А еще он служит в полиции, на встречи всегда в кителе приходил.

Я знал, что Инна все поняла: на моем лице отразилась мгновенная гримаса ненависти и отвращения. Я попытался быстро скрыть это, но Инна читала меня, как открытую книгу. Она промолчала, но я увидел по ее глазам – она все поняла. «Черт, черт, черт! Как это возможно?! – мысли носились по кругу, забиваясь в разные углы сознания и наводя в голове полнейший хаос. – Я не должен показывать Инне, что знаю этого человека. Но это он! Совпадения быть не могло: Маша – это Мария Свиридова, её отец – Павел, служит в полиции, описание – максимально точное. Инна знает его! Черт!!!»

Инна молча наблюдала за мной. Я не говорил ни слова, лишь напрягся и уставился ей в глаза.

– Ты знаешь его, – это не был вопрос, Инна утверждала. А я не мог ей врать. Но должен был постараться выкрутиться любыми способами, жаль, что мозг отказывался работать.

– Да.

– Это был он? Он виноват?

– Я не знаю, – я умолял себя: «Ну, давай, соври!»

– Он виноват, – и снова не вопрос, а утверждение. – Но почему, Даня? Чем ты разозлил этого человека?

Я сглотнул, я не мог рассказать Инне почему, но я дал себе обещание, что в моей жизни будет только правда. Поэтому я тупо молчал.

– Ты не расскажешь? – Инна отпустила мою руку. «Нет, не отпускай», – молил я ее всей душой.

– Не могу, – ответил я.

Инна встала с кровати и отошла к окну. Я сразу вспомнил вечер нашего похода, когда она отстраненно смотрела вдаль на луга, а я мог видеть лишь ее спину. Я не хотел, чтобы она молчала, грустила и, тем более, пыталась уйти, как тогда.

– Инна, – тихо позвал я.

– Я проектировала его загородный дом. Он находится в Зеленом городе, – спокойно и безразлично рассказывала Инна. – Два этажа, мансарда, большой гараж на три машины. Каркас дома уже возведен. Павел Олегович все никак не унимался – то не нравилось расположение комнат, то материалы, то вдруг он захотел биллиардную на мансарде вместо спальни дочери. Я пять раз переделывала ему проект под все его «хотелки». В итоге, он согласовал все прямо перед вылетом в Тунис. Сказал, что сразу после возвращения наймет строительную бригаду и хочет, чтобы я занималась авторским надзором. Он был необычно спокойным в тот день. Сказал, что они летят с семьей отмечать совершеннолетие сына.

Я слушал ее рассказ, как страшную сказку. Я знал все это со слов Маши – про строящийся дом, про то, как «папа нашел неопытного дизайнера, которая ничего не может сделать нормально», про отдых в Тунисе и день рождения Димы. Я чувствовал, что мне становится дурно, меня затошнило, и закружилась голова. Инна продолжала, так и смотря в окно:

– Я отказалась вести у него авторский надзор. Мне хватило этого человека на всю жизнь. Больше я не готова связываться с ним ни по одному вопросу.

Инна резко повернулась и посмотрела мне в глаза.

– Мне стоит рассказать тому полицейскому, что Павел Олегович может быть причастен к нападению?

Я покачал головой. Кажется, я был белее снега. Инна кивнула, обошла кровать и взяла пиджак со стула. «Нет, нет! – я кричал внутри. – Только не уходи». Она вдруг посмотрела в мои округлившиеся от страха глаза.

– Расскажи мне? – она склонила голову набок, в ее глазах блестели слезы. – Расскажи, Даня. Не для полиции, для меня.

– Садись, – сдавленно выдавил я.