Тело эгоистично напомнило о крепких мужских руках и настойчивых поцелуях. Грудь мгновенно набухла и заныла. Она жаждала продолжения ласки, как и нечто горячее внутри, подталкивавшее к Соланжу, нашептывавшее раствориться в его запахе и не сопротивляться страсти.

Закусила губу. Кровь отрезвила.

Вот так, Дария, немного холодной воды, чтобы умерила разыгравшееся желание, и вперед, к Эллану. Все равно не усну, не взглянув, как он. Если говорил с Соланжем, то лучше, в сознании.

Соланж…

Память услужливо воскресила недавние ощущения.

Великая Мать, как же мне надоело разрываться между камином и пожаром, двумя мужчинами, которые привлекали каждый по-своему! Говорила с Соланжем и думала об Эллане. Спешила к лорду и вспоминала некроманта.

Впервые призналась: да, я хочу ощутить твердость естества Соланжа, познать, каково это – изгибаться под могучим телом, а потом скользнуть в тепло и нежность Эллана, отдаться умелым рукам музыканта. Но разве можно желать обоих?

Потерла виски, силясь понять, что со мной происходит.

Если любишь одного, чувства к другому – мимолетная похоть. Только вот Соланж нашел отклик в теле с самого начала, с той самой гостиницы, в которой услышала низкий мужской голос. Я подмечала малейшие оттенки глаз некроманта, научилась различать чужие эмоции. Боялась прикосновений и замирала от блаженства в танце. Соланж Альдейн – самый лучший партнер, не считая его величества, разумеется. Король всегда лучше всех.

Сегодняшняя ночь, когда нежная кожа соприкасалась с пряжкой ремня некроманта… Холодная, грубая, она вызывала те же острые чувства, как некогда кожаные трусики в доме Геральта. Только теперь дело не в анатомической хитрости, а в мужчине, обострявшем чувства.

Однако Соланж прав, после близости все бы закончилось.

Мысли метнулись к Эллану, моему бедному лорду. Я не могла от него отказаться. Стоило Эллану выпустить на волю чувства, как мои устремились ответным потоком. Пусть от горьковатого запаха не ныл низ живота, зато в объятиях любимого я забывала собственное имя.

А теперь горькая пилюля.

Соланж прав, кровь Эллана на мне. Знала, ему заочно вынесли сметный приговор – и потащила неизвестно куда, одного, без охраны. О чем я думала и, главное, чем? О себе и только о себе.

Повидалась с матушкой, довольна? Дух дороже чужой жизни, верно? Ради возможности пять минут порыдать над видениями прошлого можно заставить любимого человека сражаться с десятками лангов. Эгоистка!

Накинула халат и скользнула за дверь.

Тело продолжало вести себя странно, наплевав на укоры совести. Убедившись, что никто не видит, воровато задрала рубашку и попыталась утолить разбуженный жар. Увы, пальцы Эллана намного ловчее моих.

Постаралась представить вместо своей мужскую ладонь. Вот она подбирается ближе, еще ближе и, наконец, берет в плен.

Фантазии помогли. Тело отзывалось на каждое движение сладостной судорогой, но с мужчиной, увы, не сравнится. Небеса не спустились на землю, я лишь утолила голод, вернула ясность мысли.

Никогда бы не подумала, что полюблю физическую близость. Теперь мне каждый день хотелось заниматься любовью, но пока Эллан не выздоровеет, придется обождать или идти к Соланжу. Он с радостью познакомит с предметом навязчивых дум, только вот после не отпустит.

Одернула рубашку и вернулась помыть руки.

Щеки горели румянцем стыда.

Навсейка, как есть, навсейка! Убийца, прелюбодейка. А, к демонам! Пошли им на ужин запреты лангов! Не собираюсь превращать наслаждение в грех.

Наскоро причесалась и вторично вышла в коридор. Теперь я бежала; полы халата крыльями развевались за спиной. Недавнее наваждение забылось, остался лишь Эллан, и сердце обгоняло ноги, стремясь воссоединиться с тем, чья кровь умеррской ночью падала на лицо.

Таков ужас на вкус – кошмар наяву, в котором теряешь любимого. Щемящее сердце, мир, сконцентрировавшийся в одной точке, и сила, взрывающая изнутри, чтобы вырвать из когтей смерти.

Гончие бы позавидовали моему чутью. Спальню Эллана отыскала с первого раза. Потянулась к двери и… отдернула руку, спрятав лицо в ладонях.

Страшно? Не то слово! Я боялась увидеть восковую бледность, боялась того, что на-ре не вернулось к Эллану. Оно часть любого темного, владеет собственной энергией, но, увы, не способно поделиться ей с умирающим магом.

А еще страшила ложь. Вдруг Соланж соврал, чтобы успокоить? Зачем он отвлекал ласками? Не потому ли, что понял: соперника больше нет. Прежде некромант не заходил столь далеко. Он плавился от желания, с трудом сдержался.

Сделала пару глубоких вздохов и решилась.

Дверь распахнулась.

Я замерла на пороге, опасаясь взглянуть в лицо собственным страхам.

В спальне пахло травами. Портьеры наглухо задернуты, хотя окно открыто, и свежий воздух колышет тяжелую ткань. А еще тихо, так тихо, что слышно биение сердца. Хоть бы дыхание, шорох – любой звук! Но нет, создавалось впечатление, будто спальня пуста.

Сглотнув, повернулась к кровати. Сделала шаг, другой и упала на колени у изголовья, уронила голову на руки. Меня душили рыдания, но я беззвучно давила эмоции. Эллана нельзя волновать.

Ласково провела ладонью по впалой щеке. Щетина. Так быстро! Жесткая, колючая… как иголки.

Эллан не пошевелился, но кожа теплая, пусть и влажная.

Хотела пощупать пульс, но лорд воспротивился, с трудом, явно преодолевая боль, убрал руку под одеяло.

– Эллан? – удивленно окликнула я.

В ответ – молчание.

Чего он?

Забеспокоившись, зажгла свет.

Эллан лежал на спине. Голова повернута набок, зубы стиснуты. На меня не смотрит, даже не так – не хочет смотреть. Выглядел он действительно страшно: исхудал, осунулся. Волосы частично выбриты – значит, обрабатывали раны на голове. Зато живой.

– Тебе больно? Я сейчас…

Засуетилась, потянулась к порошкам на прикроватном столике.

– Не надо, – голос Эллана шелестел тише листвы. – Зачем ты пришла?

Сползла на пол, силясь понять, что происходит. Неужели Соланж постарался? Он мог. Эллан его должник, некромант мог велеть не мешать. Кодекс чести не позволил бы лорду возразить.

– Хотела тебя видеть, – озвучила очевидное. – Ты ранен, тебе нужен уход.

– Зачем? Соланж здоров.

– Причем тут Соланж? – от волнения едва не перешла на крик. – Плевать я хотела на Соланжа, мне ты нужен!

Упала на колени рядом с кроватью и уткнулась губами в подрагивавшую шею. Какая же она потная, как же он слаб! И я, дрянь последняя, надо было сразу ползти, лечить, помогать.

Милый, не сомневайся, только ты. Я тебя с того света, я с тобой… Ложь, никакого притворства, ты любишь, а не пользуешься даром.