Спешили и двигались по центральному фарватеру реки даже ночью. «Неустрашимый», следующий в кильватере с абордажной ротой на борту, ориентировался на кормовые фонари впереди идущего «Дунаевца».

– Держи, братец, с Рождеством тебя, – вложил серебряный кружок в руку Лёньки подпоручик. – Домой возвернёмся, пастилы себе наберёшь, любой, какой только захочешь, накупишь. А это тебе, Василий, на Рождество! Держи, братец, ты баранки любишь, вот и накупишь их по приходу аж целых пять связок.

Афанасьев улыбнулся и зажал в руке полтину.

– Спасибо, вашбродь, и вас со святым праздником!

– А это тебе, Сергей, ты у нас шибко грамотный, романы читаешь, вот тебе и ещё на одну книгу, значит.

Для каждого стоявшего в строю вдоль бортов была своя полтинная монетка, но не она грела солдат в эту холодную рождественскую ночь, а доброе и тёплое слово.

Десятого января на рассвете галиоты подошли к устью впадающей в Дунай речки Тимок. Именно отсюда и следовало начать свой пеший переход егерской команде. Оба берега реки затянуло льдом, фарватер посредине был чистый, но рисковать Кунгурцев не захотел. Река и так была недостаточно крупной для его судов, а тут ещё уровень воды к зиме серьёзно упал, неизвестно, какие отмели их ждали впереди.

– Удачи вам, Алексей! Будем ждать вас с начала марта, возвращайтесь назад все! – попрощался с Егоровым флотский лейтенант. Лёшка махнул на прощание рукой и спрыгнул с мостков на лёд. Всё, теперь впереди оставался трёхсотвёрстный отрезок пешего пути.

– Головной дозор Лужина на двести шагов впереди! Боковые Андреянова и Ёлкина сто шагов в стороны, Ермолай, ты с Саввой идёшь сзади в семидесяти. Всё, вперёд, с Богом, братцы!

Алексей решил идти вдоль правого берега реки Тимок. Она служила хорошим ориентиром и шла почти что две сотни вёрст попутно к цели команды. Больших населённых пунктов впереди было только два, это городки Заечар и Княжевац. В первом, по сведеньям Богдана, стояло около сотни конницы турок из тех же наёмников левендов, отряд которых егеря уничтожили не так давно в Слатине. По второму он ничего определённого сказать не мог, ибо был там пару раз проездом и видел только парный пост из оборванных ополченцев азабов с одним лишь ружьём на двоих.

За первый день прошли вдоль реки вёрст двадцать пять. На противоположном болгарском берегу остались болгарские Брегово и Куделин и теперь уже на обоих начались сербские земли. До ночи миновали два небольших села. Заходить в них Лёшка не захотел, нужно было как можно меньше «светиться», как ни дружелюбно были настроены к ним сербы, однако слухи о русских солдатах запросто могли дойти до ушей какого-нибудь местного османского чиновника или командира левендов, а оно егерям надо?

– Живан, догони со своими ребятами головных, пусть выбирают место для ночлега, – распорядился Егоров, и сербская тройка с капралом Милорадовичем во главе припустилась вперёд бегом. Где-то версты через три к командиру подбежал младший из братьев Николичей – Велько и доложился: – Ваше благородий! Мало десно и испред зарасле јаруге. Федор је рекао да је место добро. (Чуть вправо и впереди заросший овраг. Фёдор сказал, место хорошее. – серб.)

– Шире шаг, егеря! – подбодрил свой отряд командир, – впереди отдых. Уже немного до него осталось!

Место действительно было отменным. Возле крутого прибрежного оврага, в заросшей деревьями и кустарником широкой впадине можно было разбить лагерь. И уже через четверть часа в выдолбленные в земле ямки егеря закладывали для растопки своих хитрых костров кору и сухие ветки. Затем, когда пламя разошлось, туда же подкинули дровишек покрупнее, а в стоящие над костровыми ямками котелки закинули снег. Пока товарищи готовили ужин и ночлег, дозорные пары облазили все окрестности. Вблизи жилья или следов пребывания человека не было, вокруг стоянки всё было спокойно.

– Январь глухой месяц, – объяснял на достаточно хорошем русском языке Милорадович, помешивая при этом в котелке варево и демонстрируя свою науку молодым сербам. – Крестьяне со двора нос не кажут, да у них и зимой на этом дворе работы хватает. Скотина балканского селянина сильно выручает, а за ней ведь постоянный уход нужен, вон наши ребята это хорошо сами знают.

– Это да-а, – протянул Василий, разминая усталые плечи. – Только у нас в Козельском уезде у крестьянина скотины ведь совсем мало, редко когда в хозяйстве у кого вторая коровенка есть. В основном все рожью, овсом, да ячменём живут, ну и репа ещё с капустой, конечно, выручают, как же без них. А так, зерно-о кормит в Рассее-матушке селянина.

– Чаво ты? Никак совсем спину забил, а, Васятка? – побеспокоился за друга Ваня Кудряш. – А я ведь тебе говорил, много пороха в заплечную суму к фугасу не докладывай, твой-то, осколчатый, гораздо потяжельше мово будет. А мой, который разрушительный, и так ведь поболее чем в пуд веса получился. Это вон архангелогородцу нашему, как я погляжу, всё нипочём! У него там спина, небось, совсем на своих Соловках отморожена. Савка, совсем, чё ли, у тебя хребтина за энту дорогу не истомилась? Можа, к тебе ещё и Васяткиного фугасу подвесить?

Здоровый и ширококостный помор продолжал себе спокойно тюкать небольшим топориком по сухой лесине. И когда уже казалось, что разговор прошёл мимо него, как то нехотя ответил:

– Коли прикажет господин охфицер али старшо-ой из унтеров, так понесу и вторую суму, а ежели надобно будет, так и третью тоже возьму. Спина, чай, сдюжит, и не таким весом у себя тятенька нагружал. Бывалочи, по полнерпы с ледяного промысла всю седмицу тащщил домой. А вот со скотинкой-то у нас совсем там худо, да и зерном северная земля небогата. В основном только лишь охота и рыбалка помора выручает. А вы ежели и далее будете брехать, так дров не успеете наготовить, спину и ноги отморозите, никакие из вас тогда ходоки будут. А балаболов на себе тащить, небось, оченно трудно, чай все уши, пока их донесёшь, прожужжат, – пробасил он как-то буднично. И непонятно было, то ли шутит сейчас северянин, то ли он на полном серьёзе говорит.

Савва выпустил изо рта облачко пара:

– Хотя мороз-то таксебешный, конечно, здесь. Чай, не заколеете, ежели ночью к другу дружке прижмётесь, – задумчиво сделал он вывод. Потом немного посидел молча, махнул рукой и продолжил излагать свои мысл: Но и отдыха хорошего тоже не будет. Изворчитесь ведь все. Ну да ничего, у меня вон дровьёв возьмёте, я уже их с избытком наготовил, – и он опять продолжил рубить лесину.

Укладывались по пятёркам. Возле костра стелили полог, сверху под углом ставили другой, так, чтобы тепло, исходящее из ямки костра-разведчика, отражалась бы от него и падало затем на отдыхающих. Холодно не было. Время от времени кто-нибудь из пятёрки вставал и подкидывал в костерок наготовленных дровишек. Каждая эта пятёрка во главе с унтером или капралом несла по очереди и караульную службу. Так что и вставали, и ложились отдыхать все вместе. Наутро, при сереющем востоке, быстро сварили питательный кулеш из красной чечевицы или мелкодроблёного молотого овса, заправили его топлёным салом и маслом, мелко нарезанными кусочками вяленого мяса и суджуком. Время пока было, но вот когда его в обрез, питались уже на выходах только талканом. Это уникальное блюдо, пришедшее из далёкого востока, с Хакасии, было очень питательным, а главное, что готовилось он буквально лишь за несколько минут. Всё дело было в том, что оно само по себе, находясь в холщовом мешочке у каждого егеря, было уже там, по сути, в стадии полуготовности. Сыпани в котелок этот обжаренный, а потом перемолотый ячмень, плесни в него потом крутого кипятка, и оно буквально уже через минуту будет готово. А если есть у тебя ещё две или три минутки, так положи туда немного колбасы, мяса, сыра, да хоть бы что из съедобного, что только у тебя под рукой есть, и всё это кушай себе на здоровье.