— Я не знал, — насупился Пауль. — Догадывался. Слышал разговоры. Но не знал.

— Да что ты вообще знаешь?

Осьминог сжался виновато, подобрал щупальцы, вздохнул.

— Мало. Прости, пожалуйста.

— С меня хватит, — я отошла к окну и приоткрыла его, от холодного воздуха немного полегчало. — Выметайся отсюда. Не хочу иметь к этому никакого отношения! Кыш, пока стража тебя не нашла.

Голову пронзил раскат боли, я охнула и сползла на пол.

— Что с тобой? — Пауль встревоженно бросился ко мне.

— Не подходи.

— Тебе плохо.

— А то я не заметила.

— Дай посмотреть.

— Руки прочь, хватит мне на сегодня склизких щупалец. Уже твой родственник меня облапал.

Пауль застыл на месте.

— Он тебя касался? Как это вышло? — что-то в интонации осьминога заставило меня насторожиться.

— Я его схватила. А потом он меня по лицу ударил, — перед глазами поплыли разноцветные круги, язык потяжелел, слова давались с трудом.

— Включи вот это, — тоненькая серая плеть указала на золотую цепочку на запястье. — Надо увидеть.

Артефакт? Он тут при чем? А впрочем, сил спорить не было абсолютно. Я активировала браслет и с удивлением уставилась на почти черно-белую картинку с наполовину уничтоженным плетением, словно кто-то откусил от меня значительный кусок, и теперь часть нитей болталась в воздухе, сиротливо оборванная. Так вот почему мне так плохо!

— Он тебя выпил. И продолжает пить. Позволь помочь, — настойчиво попросил Пауль, приближаясь ко мне.

— Не подходи! — прошептала я, чувствуя, как накатывает паника.

— Я не обижу, — зубастая пасть раскрылась, обнажая ряд треугольных зубов.

Мир подернулся серой пеленой, даже звуки смолкли, в поле зрения остались только три желтых глаза и длинный красный язык.

— Помогите! Кто-нибудь! — мне казалось, я кричала, но с губ сорвался только хрип.

— Помогу.

И сознание потухло окончательно.

Первыми вернулись звуки: кто-то настойчиво повторял мое имя. Следом пришла чувствительность, это я поняла по жуткому холоду и сырости, забравшейся под воротник. Последним аргументом в пользу того, что я жива, стали ощутимые толчки в плечи и хлопки по щекам.

— Лена! — в сотый раз повторил Пауль и я, наконец, разлепила веки. — Ты вернулась! Я так испугался! — он перестал меня трясти и с восторгом облапил всеми конечностями.

— Кхм… я тоже.

Я аккуратно приподнялась на локте. Так, боли нет, головокружения нет, слабость вполне допустимая. У запястья все еще мерцала включенная картинка. Слегка бледная и перепуганно-сиреневая, но без жутких дыр и обрывов.

— Как ты это сделал?

— Сила утекала. Утекать плохо, надо чинить. Магию съели, я вернул.

— Не понимаю.

— Вот так: тут выпил, — Пауль ткнул в букетик, валяющийся на полу. Сухой, бесцветный, как прошлогодний лист, — тебе отдал. Я будил, звал, водой тебя полил, окно вот тоже открыто... Но ты спала.

— Долго?

— Не знаю, — осьминог сполз с меня и отодвинулся в сторону.

— Спасибо, Пауль. И… прости, что накричала. Ты-то ни в чем не был виноват.

— Сердиться — это нормально, всегда так. Энергия утекает, силы кончаются, жизнь протестует и злится. Прости, что сразу не предупредил. От таких, как я, надо держаться подальше.

— Может, и так, но только не от тебя. Пауль, мне так жаль! Мир? — я протянула руку монстрику.

Желтые глазки мигнули и вспыхнули надеждой. Серенькое щупальце коснулось моей ладони.

— Мир.

Порыв холодного воздуха закинул в комнату пригоршню снега. Я поднялась, закрыла окно, подбросила в почти прогоревший камин два поленца, взглянула на настенные часы. В отключке я провалялась минут десять, не меньше.

— Так, надо идти, пока меня никто не хватился. Только вот в порядок себя привести.

Я наскоро умылась, переоделась, волосы укладывать не стала, подколола на затылке, сойдет. Пауль как привязанный таскался за мной по комнате, словно боялся, что я растворюсь в воздухе или опять рухну на пол.

— Слушай, — тревожные мысли о судьбе питомца не давали сосредоточиться на делах. — А откуда ты и твои родичи вообще во дворце взялись?

— Не знаю. Я жил в другом месте. Потом пришел туман. Не белый, как обычно, желто-зеленый, искрил. Я уснул. А проснулся тут. Почуял магию, много. На болотах магии мало, надо охотиться, тут можно брать даром. Я не хочу нападать. Мне нравится, когда красиво и пахнет вкусно.

— Мда, а кому-то, похоже, нравится, когда пахнет жареным.

Думай, Лена, думай. И анализируй. Кто бы ни притащил во дворец Пауля с сородичами, сделал он это не случайно, да и объяснениями затрудняться не стал, положившись на их инстинкты хищников. Еще и праздник этот не вовремя. Или…

Или как раз в нем и причина! Куча венценосных или около венценосных персон, это же удобный момент наладить дипломатические и торговые отношения. И испортить их.

Народу много. Чемоданов-коробок-сундуков еще больше, спрятать в них десяток спящих осьминогов — не проблема. Получается, кому-то нужен очень большой скандал. Очень-очень внушительный. Прямо скандалище международного, если не межмирового, уровня. И куда только Амадо смотрит?

Стоп. А он-то как раз смотрит! Ведь обычно безопасники не занимаются организацией балов. И Бернард точно что-то подозревал, потому так и нервничал, знакомя команду с последним, десятым помощником. И Мирабель знала, ни капли не удивилась появлению дракона. А дракон, в свою очередь, не удивился сегодня утром, когда засек подозрительные шорохи в кустах. Ждал подвоха, морда чешуйчатая!

Только вот почему я оказалась втянута в этот водоворот событий? Мне бы вообще-то просто работу нормальную, а не вот эти ваши дворцовые интриги с магией напополам. Ну, и научиться жить еще полноценной жизнью, конечно. 

— Пауль, тебе надо спрятаться, — пока это был единственный вывод, который мне удалось сформулировать максимально четко. — Твои друзья устроили утром пару безобразий, не уверена, что стража будет разбираться, кто конкретно виноват. И надо покинуть дворец как можно скорее. Пока залезай в шкаф, сиди там тише воды ниже травы. Ночью, когда все натанцуются до упаду, я помогу тебе выбраться. Хорошо?

Но осьминог упрямо помотал головой.

— Если ты переживаешь из-за магии, то зря, — уговаривала я его. — Куплю тебе в местной лавке амулетов питательных, на первое время хватит, а там видно будет.

— Нет. Я останусь.

— Опасно.