упряжь; фон – Ходынское поле, призовые будки с развевающимися флажками, проездка рысака с поддужным, вдали краснеющий Петровский дворец. Лошадь написана Раухом превосходно: лепка мускулатуры великолепна, тон масти, судя по потомкам Бычка, дан удивительно верно, а характер и тип лошади схвачены метко. Добросовестный немец указал и на недостатки Бычка, и это делает честь живописцу, который изобразил то, что видел, а не то, что хотел видеть владелец лошади. От этого, увы, не свободны многие русские портретисты лошадей. Стахович был прав, когда однажды написал об этом портрете: «…по мастерскому рисунку видно, что лошадь была очень похожа, что и подтверждали мне люди, знавшие Бычка хорошо».

Я считаю, что Раух, написав портрет Бычка для Д.П. Голохвастова, повторил его тогда же для Н.Е. Смесова. Ныне оба портрета принадлежат мне. Первый был подарен Д.Д. Голохвастовым князю Д.Д. Оболенскому, тот подарил его Н.П. Малютину, от него портрет со всем заводом перешел в собственность Новосильцова, был украден во время революции одним комиссаром и куплен мною у него в Москве. Второй портрет попал какими-то путями в Петербург, где я его купил у реставратора Циммермана в 1903 году.

Портрет Бычка много раз копировали, и во время моих скитаний по коннозаводским гнездам России я часто видел эти копии. Одна из копий принадлежала когда-то известному русскому коннозаводчику Емельянову и была подарена мне его внуком А.Н. Емельяновым.

Д.П. Голохвастов на свои средства издал превосходную литографию с рауховского портрета, которую очень широко раздавал своим друзьям и знакомым. Спрос на изображение Бычка был так велик, что Фельтен, владелец известной фирмы картин и эстампов в Санкт-Петербурге, издал еще один литографированный портрет Бычка, который десятки лет очень ходко распродавался в его магазинах и выдержал десятки изданий. Однако насколько хороши были литографии лошадей Сверчкова, изданные этой фирмой и самим художником рисованные на камне, настолько слаб и неудачен получился литографированный портрет Бычка.

Портрет Бычка всё с того же рауховского оригинала много раз печатался в различных коннозаводских журналах. Первое такое изображение Бычка появилось в «Журнале коннозаводства» за 1842 год (№ 3): к этой книжке журнала был приложен литографированный портрет Бычка.

Заключение

Год смерти Бычка неизвестен. Однако в моем распоряжении имеются некоторые данные, позволяющие установить этот год почти безошибочно. Я имею в виду рассказ Варли, в свое время сообщенный им В.О. Витту. Вариант того же рассказа я слышал от Д.А. Расторгуева, у которого служил Варли. Этот рассказ записал для меня В.О. Витт.

«Еще в годы моего студенчества я познакомился с Владимиром Владимировичем Варли. Он был в то время (1901–1910) управляющим конным заводом Д.А. Расторгуева в селе Стебаево Задонского уезда Воронежской губернии. Отец его, англичанин по происхождению, приехал в Россию около 1840 года. Служил тренером и жокеем у М.Ф Петрово-Соловово, выиграл, между прочим, в 1842 году в Лебедяни на солововской Победе тридцативерстный приз. Оставив службу у М.Ф. Петрово-Соловово, он поступил к Д.П. Голохвастову, а уже после уничтожения завода Д.Д. Голохвастова или, вернее сказать, после увода завода из Московской губернии в Саратовскую, поступил к Н.П. Шипову, основавшему лет за десять до этого конный завод в селе Осташёво Можайского уезда Московской губернии, верстах в двадцати – двадцати пяти от села Покровского, бывшего имения Голохвастовых.

Любовь к голохвастовским лошадям В. Варли сохранил на всю жизнь. Одновременно с приглашением на службу Варли Шипов приобрел непосредственно у Голохвастова ряд лошадей: жеребца Смирного и более десятка кобыл во главе со знаменитой Крестьянкой, список которых можно составить по описи завода Н.П. Шипова. Впоследствии, уже в 1869 году, был куплен в… завод известный рыжий Друг завода Д.Д. Голохвастова, р. 1860 г., от Петушка и Подруги. Покупка эта была произведена, как говорил В.В., по совету его отца.

Варли-отец очень хорошо знал историю и жизнь завода Д.П. Голохвастова, много рассказывал об этом заводе сыну и особенно часто останавливался в своих рассказах на эпизоде смерти знаменитого Бычка. Рассказ этот особенно врезался в память В.В., и он мне его как-то раз пересказал. Постараюсь воссоздать этот рассказ, ставя в кавычки подлинные выражения В.В.

Старому Бычку “и в заводе не давали покоя”. Он был всероссийской знаменитостью. Всегда было много знатных посетителей и почетных гостей, желающих его посмотреть, и притом не на выводке (от себя скажем, что на выводке он интересной картины не представлял), но на езде. И вот иногда Д.П. Голохвастов, частью из-за тщеславия, желая хвастнуть своим несравненным жеребцом, частью из-за стремления угодить высокопоставленным, а иногда даже и высочайшим особам, приказывал исполнить просьбу гостей. Однако Бычок далеко не всегда был в должной кондиции: он не нес постоянной правильной работы и, получая большой корм, ко времени случного периода обычно был сильно загружен.

Как-то раз зимой, во время приезда гостей, повторилась знакомая история, и Д.П. Голохвастов приказал запрячь и показать Бычка “на резвой”, несмотря на жестокий мороз и ветер и невзирая на попытки служащих завода отговорить хозяина от этого намерения. Бычок выехал, блеснул и, как всегда, поразил всех своей ездой, но результатом этого стало то, что он внезапно пал от разрыва сердца. Для завода это был страшный удар. Завод по своей вине преждевременно лишился жеребца, который не дожил и до 20 лет.

Последняя деталь рассказа особенно интересна для нас, потому что она позволяет с точностью фиксировать дату смерти Бычка. Бычок пал, согласно версии В.В. Варли, в зиму 184¾4 года».

Рассказ Варли заслуживает полного доверия. Согласно его версии, Бычок пал, не дожив и до 20 лет, поэтому Витт полагает, что Бычок пал в зиму 184¾4 года. Я могу уточнить дату. Варли говорит определенно лишь о том, что Бычок не дожил до 20 лет, но он мог пасть и в 18 или 19 лет. Витт стоит за вторую дату, но доказательств не приводит. Такое доказательство имеется. Дело в том, что у нас есть печатный, вполне достоверный текст, из которого ясно, что летом 1843 года Бычок был еще жив. Речь о публичном выступлении Бычка на московском бегу 12 июля 1843 года. Этот бег описан в «Известиях Московского бегового общества» (1858). Бычку тогда было 19 лет, стало быть, он пал не ранее 19 июля и не позднее конца декабря 1843 года, не дожив до 20 лет всего лишь два-три месяца.

В пользу правдивости рассказа Варли говорит свидетельство князя Оболенского о том, что скелет Бычка был помещен в музей Московского университета, а это могли сделать только при Голохвастове, когда он был еще попечителем. Стало быть,