известной степени такой способ ведения завода можно назвать рутинным, но, с другой стороны, он гарантировал однородность генеалогического ядра, давал с течением времени тот тип и яркий характер, ту индивидуальность в лошадях, по которой старые охотники так легко отличали голицынских лошадей от хреновских, хреновских от тулиновских и т. д. Такое ведение дела, в связи с большим спросом на городских односортных лошадей, отвечало времени и было целесообразно. Изменились времена, и с ними изменились способы ведения заводского дела. Произошло это главным образом в силу односторонне предъявляемых к рысаку требований резвости. Какие это в конечном счете принесет плоды – еще очень большой вопрос.

В заводе Голицына был ветеринар А.И. Копычев, из крепостных. Это был чрезвычайно ценный, толковый и дельный помощник князя, добрая память о нем сохранилась в Лопандине и на много лет пережила его самого. Нечего и говорить, что в заводе при князе кормление, содержание и уход, работа молодняка велись блестяще и Копычев получил несколько благодарностей, орден и чин от коннозаводского ведомства. Лопандино – это, собственно, хутор того грандиозного орловского имения князя Голицына, о котором можно сказать, что оно равнялось не одному немецкому княжеству, а нескольким. В руках Голицына были неограниченные возможности образцово поставить завод, и он этим воспользовался. Во времена, когда заводом управлял зять князя А.Н. Воейков, человек скупой и ограниченный, дело находилось в безобразном состоянии: лошадей попросту не кормили. Воейков имел те же материальные возможности, что и светлейший, а потому простить ему этого никак нельзя. Воейков является виновником того, что знаменитый Лопандинский завод прекратил свое существование.

Попробую дать характеристику голицынской лошади, опираясь на литературу, на данные, собранные непосредственно в Лопандине, на отзывы Телегина, хорошо и близко знавшего голицынский завод, и на собственные скромные соображения. Все это, а также слова И.В. Прохорова и особенно Н.М. Коноплина, который часто со мной беседовал на эту тему, любил и очень ценил голицынских лошадей, и составит фундамент той характеристики, которую я намереваюсь сделать.

Голицынские лошади были во всех отношениях достойными, что называется, дельными. Они были крупны, широки, костисты и при этом сухи. Спины, как правило, имели превосходные, и это совсем не удивительно: кровь Бычка в этом заводе за все годы его существования (более полувека) не играла никакой роли. Впрочем, Голицын в свое время отдал дань увлечению Бычком и в состав его завода первоначально вошла кобыла Проказница, дочь Бычка, но весь ее приплод был своевременно выбракован. Среди жеребцов только один Дудак имел кровь Петушка, но и то в отдаленных боковых течениях.

Головы у голицынских лошадей были довольно большие и тяжелые. Это я приписываю влиянию Павина, превосходный портрет которого кисти Швабе мне принадлежит. Судя по этому портрету, Павин имел большую голову, и во время своего первого посещения Лопандинского завода я видел эти типичные, чисто павиновские головы.

Общее впечатление от экстерьера и типа голицынских лошадей было определенно в их пользу. Однако многие прежние охотники находили, что эти лошади грубы. Некоторые голицынские лошади, преимущественно потомство Атласного, были породнее и более гармоничны. В Лопандине мне рассказывали, что сам Атласный не отличался резвостью, но был чрезвычайно хорош по себе, пропорционален и делен. Он был любимым жеребцом князя Владимира Дмитриевича.

Атласный (Непобедимый-Молодец 2-й – Неспелая), р. 1863 г., вор. жер. зав. кн. В.Д. Голицына[8]

Все голицынские лошади были резвы, и в свое время это был самый беговой завод в России. Однако при всей своей резвости голицынские лошади оставались, что называется, бездушны. Это большой недостаток для призовых лошадей. Еще в 1890-х годах весьма наблюдательный и знающий коннозаводчик А.И. Паншин заметил, что голицынских лошадей надо «разбудить», что у них много кости, тела, но мало сердца. Они резвы, но в них нет огня. С этим тонким замечанием я, безусловно, согласен. Среди голицынских лошадей было мало таких, которые имели бы легкие, изящные и воздушные хода. Голицынский рысак на езде являл зрелище довольно внушительное: он шел так, будто тащил пятидесятипудовый воз. На эту особенность хода голицынских лошадей обратил мое внимание Н.И. Родзевич. Он придавал исключительное значение сердцу, характеру хода рысаков; он даже проповедовал особую теорию подбора по ходам. Ныне в чистом виде голицынскую лошадь встретить уже нельзя, но в орловской породе, и особенно в метисном коннозаводстве, значение голицынских кровей очень велико.

Прежние голицынские лошади были весьма трудны в подборе. Немногие коннозаводчики достигли с ними успеха. На первом месте стоит, конечно, Телегин-отец. Этот творец стольких выдающихся рысаков подметил все особенности голицынских лошадей, нашел нужный ключ подбора к ним, потому и составил на голицынском фундаменте то незабываемое гнездо маток, которое подняло его завод на недосягаемую высоту. Про одно из лучших созданий телегинского завода – Могучего – Паншин сказал в 1896 году: «Я видел Могучего. На выводке мне эта лошадь очень тогда понравилась. У этой лошади было много священного огня, на вид даже; пропорциональность, сухость, ловкость этой лошади произвели на меня в свое время впечатление… Энергия и способность Могучего сделали свое дело». Я считаю эту характеристику Могучего чрезвычайно интересной и важной еще и потому, что она исходит от очевидца и такого прозорливого человека, как Паншин. Однако с его утверждением, что Могучий был сух, согласиться не могу. Жеребец не был сух, на это мне указывал Н.В. Телегин. Чтобы создать Могучего, Телегин нашел те крови, которые парализовали нечто нежелательное в голицынских лошадях, и получился Могучий, полный «священного огня». Однако среди сыновей Могучего некоторые, как Бычок, не были пылки. Теоретически к голицынским лошадям подходили те жеребцы или кобылы, которые сами были пылки, имели много сердца и воздушные хода. Вот почему воронцовские лошади, с избытком наделенные этими качествами, подходили к голицынским. От встречи этих кровей родились такие знаменитости своего времени, как Задача, Молодость и другие. Граф И.И. Воронцов-Дашков чрезвычайно удачно пользовался голицынским материалом. По совету графа княгиня М.М. Голицына после смерти мужа взяла из Новотомникова исключительно пылкого воронцовского Дудака. Результат получился превосходный: Дудак дал Скалу, всероссийскую рекордистку, напоминавшую о временах славы Лопандинского завода. Те коннозаводчики, которые, как Телегин, Воронцов-Дашков и некоторые другие, поняли сущность голицынской лошади, имели с ней блестящий успех.

Могучий 5.20 (Подарок – Виновная), р. 1871 г., зав. В.Н. Телегина[9]

Бычок (Могучий – Прелестница), р. 1879 г., зав. В.Н. Телегина

Личность коннозаводчика играет немалую роль в деле распространения и популярности лошадей его завода, а потому, прежде чем перейти