теперь карабкаемся. — Выругался я, злой на всех, и себя в том числе.

— Извините, это я виноват. — Борис вздохнул и потупил взор.

— Ну, раз виноват, то и вытаскивай нас отсюда. — Приказным тоном потребовал Глеб.

— Я не знаю как.

— Глеб, если ты не заткнешься, я съезжу тебе в дюндель. — Я постарался сказать это максимально серьезно, чтобы у него не возникло сомнений.

— Ребята, прекратите, вы только делаете хуже. Нам нельзя быть порознь, иначе мы никогда отсюда не выберемся. — Борис посмотрел на нас жалостливыми глазами так, что мы прониклись.

— Простите меня. Я не буду больше угрожать никому из вас. — Повинился я.

— Ладно, я тоже буду молчать. — Глеб пересилил свое желание умничать без видимых на то оснований.

— Мне кажется, я нашел зацепку. — Борис остановился.

Земля под нашими ногами дрогнула от близкого обрушения.

— Ну же, делись. — Глеб нервно загорцевал на одном месте.

— А зачем этот бег вообще? Это мы его придумали. Он плод нашего воображения. Он настолько же материален, насколько мы сами его материализуем. Пока что все те места, в которые нас закидывала Эрла, трансформировались под наше сознание.

— Что предлагаешь? — Спросил я.

— Давайте сядем и попробуем представить, что этот мир никуда не рушится и потому бежать не надо.

— Страшно не бежать. — Признался Глеб. — Смотри, как грохочет. Все ближе.

— Это все в нашей голове. — Борис уселся на пыльную землю.

Я последовал его примеру. Глеб присоединился чуть позже.

— В моей голове уже второй раз сработал будильник. Сейчас время для полдника, а мы даже не обедали. И чего я не взвесился перед тем, как сюда отправиться.

— Замолкни. — Вежливо попросил я Глеба.

Тот послушался. Замолчал и закрыл глаза. Я представил абстрактно чью-то жизнь, которую человек проживает не спеша, наслаждаясь каждым моментом. Прочувствовал его ощущения и мотивации, и даже позавидовал, что он так может. А затем, я представил себе его образ жизни обычной майкой и натянул ее на себя.

Вдруг все затихло. Я боялся сразу открыть глаза, думая, что перенестись удалось только мне.

— Вот это вас потрепало, ребята. — Услышал я знакомый голос Эрлы и открыл глаза.

Вся наша троица сидела на привычном месте у пруда с водопадом.

— Жопа! — Глеб упал навзничь и раскинул ноги.

Глава 9

«Жорж»

— Куда собрался?

Ляля неожиданно вошла на кухню. Видимо, как я ни старался позавтракать по-тихому, у меня не получилось.

— Да, обещал родителей проведать. А ты чего встала так рано?

Я не хотел, чтобы Ляля увязалась за мной. Мать, когда я брал с собой кошку, постоянно пребывала не в себе. У меня даже сложилось ощущение, что ее может инфаркт стукнуть или инсульт от усилий казаться спокойной.

— Без меня? — Она присела на край стола и обиженно посмотрела на меня.

— Я быстро. Шмыг туда, шмыг сюда. Батя просил меня вечные зажигалки принести, он там огородникам их по спекулятивной цене впаривает. Торгаш, мать его. А матери обещал активный корсет для разгрузки спины. Помнишь, мы были в мире, где люди в таких штуках ходили из-за того, что у них скачкообразно увеличилась сила тяжести на планете, и все они стали страдать болями в спине. Мамка пожилая женщина уже, а бросать огород не хочет.

— Я бы с удовольствием помогла ей на даче. Мне так нравится у вас.

— Лялечка, я не против, мне даже приятно, что ты хочешь помочь, но мать моя никак не привыкнет к тому, что люди бывают разные. Она сама не своя, когда ты рядом.

— Столько времени прошло, а я все им, как чужая. — Ляля вздохнула.

— Не всем. Отец мой в тебе души не чает. Мне кажется, если бы у него была такая кошка в молодости, он бы и не женился никогда.

— Жаль не в него ты пошел, а в мамку.

Это была провокация, на которую я добровольно поддался.

— Кто в мамку? Я? Я вылитый батя, только на двадцать пять лет моложе. — Я ухватил Лялю за талию и притянул к себе. — Знаешь ли ты, сколько у меня было кошек за всю мою жизнь?

Ляля глубоко задышала и влажно посмотрела мне в глаза, но мы оба знали, что это психологическая граница наших отношений. Я не раз «зажимал» ее, и казалось, что между нами что-то может произойти, но нет, перейти через подобное нам было не под силу. Мы чувствовали, как нас магнитом тянет друг к другу, но оказавшись слишком близко, тот же магнит менял полярность и нас отталкивало. На определенном отдалении мы словно образовывали стабильный элемент, способный к долгому существованию.

— Ты мне уже не раз называл их имена. — Ляля выбралась из моих объятий и налила себе чай.

— А Мицу я тебе называл? Крысоловка была огого.

— Иди ты со своими кошками. — Она села за стол. — А что, если нам завести питомца? Мне хочется заботиться о ком-нибудь беспомощном, маленьком, кто бы вырос у меня на глазах.

Этот разговор начинался у нас не в первый раз, и пока мне удавалось находить доводы против этого. Мы же были слишком не привязанные к одному месту, ходили куда угодно и всегда знали, что нас никто не ждет. Питомец нас серьезно бы ограничил в этом. Его приходилось бы кормить, поить, убирать за ним какахи. Но я видел, как нереализованный материнский инстинкт не давал Ляле покоя. И тот момент, когда я соглашусь, был уже где-то не за горами.

— Там видно будет? — Ответил я неопределенно.

— Где там?

— Там, в ближайшем будущем.

— Ясно. Ладно, иди к своей маме и скажи ей, что Ляля очень скучает и ждет, когда она пригласит ее в гости.

— Ладно.

— И это, если она будет тебе навязывать свою выпечку, не вздумай отказаться. — Ляля блеснула хищной белозубой улыбкой.

— Я это понимаю так, что без выпечки в любом случае лучше не возвращаться.

— Вот именно. А то в прошлый раз Антошу всё, а мне ничего.

— Чего там всё? Одну бутылку наливки и пучок редиски. Я бы никогда не додумался редиской закусывать. У Антоша с батей одинаковые алкоголические пристрастия.

— Просто, твой отец человек широких взглядов и умеет с любым находить общий язык.

— Ну да, даже с немыми найдёт, все будет зависеть от количества принятого расширителя сознания.

— Неблагодарный сын, не воспитывался ты в семье, где отец правит железной рукой. — У Ляли отношения с отцом до сих пор были непростыми.

— Я люблю своих родителей, иначе не настался бы к ним регулярно.

Я допил чай и начал собираться. Взял