выдал своё состояние. Я забрал у матери пакет, в котором бережно в полотенце была завернута кастрюля с выпечкой. Начинался частый семейный конфликт, от которого мне до сих пор было не по себе, словно я маленький ребенок, у которого рушится семья.

— Давай, мам, всего хорошего, привыкай, не пугай соседей и не злись на отца. — Я поцеловал ее. — А ты бать, подумай о моих словах, не мальчик уже. — Я пожал ему руку, прощаясь.

— Когда в следующий раз? — Спросила мать.

— Скоро. Не успеете соскучиться.

— Давай, сынок, до новых встреч.

Я развернулся и пошел к туалету, типа «сортир». Спиной чувствовал, как сосед смотрит через дырку в заборе. Зашел в него, закрыл дверь и вышел уже в Транзабаре.

— Я дома! — Сообщил я громко.

Ляля мгновенно оказалась на кухне.

— А где наш пресмыкающийся друг? — Поинтересовался я.

— Ушел зачем-то к Археорису. Наверное, ночью ему пришла какая-то новая идея. Как родители? Как им корсет?

— Замечательно. Мама теперь летает по огороду. — Я вынул рулончик из свернутого полотенца и положил на стол.

— М-м-м, — вдохнула Ляля воздух с наслаждением, — я узнаю этот аромат. Люблю твою маму.

Она кинулась мне помогать, пританцовывая от нетерпения. Сунула руку под крышку, едва я успел откинуть полотенце, выхватила первую попавшуюся плюшку, откусила солидную часть от нее и принялась жевать с довольным видом.

— Денек сегодня какой-то не располагающий к ловле негодяев. Хочется полениться.

Она поставила чайник и села на стол, расслабленно откинувшись на спинку стула.

— Согласен, у меня тоже нет настроения сегодня куда-то еще идти. Зато у меня есть прекрасная идея.

Я рассказал Ляле про цирк, гастролирующий в моем городе и всю историю вокруг него, затем поведал о своем видении подобного цирка, но уже управляемого иномирцем.

— Интересно. — Согласилась кошка. — Наверняка такая идея приходила многим. У нас тоже есть бродячие цирки и люди, которые в них работают, самые настоящие бродяги, для которых жизнь это постоянный переезд с места на место. Детей они не рожают, а потому воруют чужих.

— Надо дождаться Антоша и узнать, как он отнесется к подобным иномирцам. Наверняка, у него будут еще какие-нибудь идеи. Он ведь и сам был уведен из семьи каким-то там проповедником.

Я согласился с Лялей. Время ожидания змея мы использовали для небольшого путешествия в астральном теле. Благодаря советам и наставлениям Археориса, мы узнали, что астрал, открывающийся для нас это не совсем иной порядок мира, а только его прихожая. Мы способны увидеть и ощутить в нем только то, что нам позволено. Чтобы перейти на иной уровень требовался долгий путь из множества жизней в физическом теле, постоянно накапливая опыт для души. Пока же мы не замахивались на такие дали, и дурачились с Лялей, ощущая свое сходство в астральном теле.

К вечеру заявился Антош. Вид у него был усталый. Первым делом он открыл холодильник и вынул из него холодную бутылку с остатками наливки.

— Ты не принес еще? — Спросил он.

— Нет. Я против частого употребления спиртных напитков. Что случилось? — По виду змея можно было не сомневаться, что вызвали его не просто так.

— Жаль, а я думал, что ты вспомнишь о друге.

— Я помнил о тебе, Антош, потому и не взял. Не хотелось бы дожить до тех времен, когда ты сопьешься и превратишься в бесполезный двухметровый шланг, который придется терпеть из жалости.

— Такое вряд ли случится, Жорж. У меня алкоголь не вызывает привыкания, и не так влияет на метаболизм, как в твоем организме.

— А что же все-таки случилось? — Повторила Ляля мой вопрос.

Змей открыл бутылку и вылил остатки облепиховой наливки в себя.

— Короче, друзья, пока мы вылавливали всякую мелочь, какой-то пресмыкающийся иномирец, раз в пять больше меня, собрал единомышленников и решил отобрать Транзабар.

— Как отобрать? — Я ничего не понял.

— Так, силой.

— Зачем ему Транзабар? — Удивилась Ляля. — Ему что, не дают тут прописку?

— Дают, но он не хочет быть рядовым иномирцем. Ему нужна дисциплина, порядок, иерархия, чтобы понятно было, кто под кем, кто кому подчиняется. Он считает, что Транзабар порождение хаоса, место, которое не должно существовать в таком виде. Он сказал, что его цель стремление к совершенству, построение идеального общества.

— Ясно, псих. — Заключила Ляля. — Напоминает мне одного человека, которому вечно не хватает порядка.

Я сразу догадался, что она говорила об отце.

— Очень упертый псих. — Согласился змей. — Археорис сказал, что почти все падшие иномирцы, прежде были неплохими людьми, но стремление к совершенству, постепенно развивало в них гордыню, презрение к несовершенным, после чего они обязательно пытались действовать силой и были наказаны. Истина всегда находится посередине крайних суждений.

— А твоя роль какая была в этом конфликте? — Поинтересовался я, испытав уважение к Антошу.

— Мы с Археорисом и еще парочкой товарищей вначале пытались убедить его отказаться от своих взглядов, а когда поняли, что наши доводы только злят его и подталкивают к действию, дали бой.

— Прямо бой? — Глаза кошки разгорелись. — А как?

— Заморочили его отражениями настоящих миров, загоняли по копиям. Он, конечно, продвинутый иномирец, но против Археориса ему рано тягаться.

— А ты чего делал? — Спросил я.

— На подпевках. Отвлекал армию большого змея. Они там, в основном, не очень, бегали от меня, прятались, пытались отвлечь двойниками. Загоняли меня, конечно, но я все равно собрал их всех и упек в аномалию, в которой любая воображаемая картинка автоматически блокируется противоположной по смыслу. Короче, тюрьма для воображения. Археорис подсказал. А знаете, как из нее можно выбраться? — Змей не стал ждать ответа. — Не воображать совсем.

Змей пребывал в неприсущем ему состоянии торжества. Наверное, так себя чувствовали воины, вернувшиеся с победой. Событие для меня и Ляли показалось слишком несвойственным для Транзабара, место в котором насилие считается самым последним делом.

— А где теперь большой змей? — Спросил я Антоша.

— Археорис забрал его куда-то. Сказал, что есть мир, в котором год пролетает, как здесь день, и они там будут жить вдвоем до тех пор, пока Археорис не убедится, что змей больше не опасен.

— Святой человек. — Уважительно произнесла Ляля. — Это же сколько надо иметь терпения и великодушия, чтобы жить с человеком, который хотел тебя убить, а твое детище растоптать.

— Археорис не чета нам. — Согласился змей. — Он ушел намного дальше нас, и я даже подозреваю, что тот человек, которого мы видим своими глазами, только часть его натуры. Он уже немного там, — Антош указал дрожащим кончиком хвоста в потолок, — среди высших сущностей.

— Даже смешно тебе рассказывать о моей идее, после такого. — Я смутился от мысли рассказать