со мной не случилось ничего, что обычно помогает людям объяснить причины и безоговорочно признать свой алкоголизм. У меня было лишь подозрение, а также психологическая зависимость, которая развивалась, пока полностью не захватила меня.

Алкоголь – основополагающая часть культуры, в которой я росла. В провинции американского юга без бутылки почти ничего не делается. Выпивка сопровождает любое событие, от рождения до похорон, и я никогда не считала это чем-то необычным: все в порядке вещей. В доме, где я выросла, разнообразные бутылки гордо выставлялись на большом серебряном подносе, стоявшем на мраморном столике в гостиной. Каждый вечер, когда большие напольные часы пробивали пять, родители элегантно усаживались в гостиной друг напротив друга, каждый со стаканом виски с содовой в руках, и обсуждали события прошедшего дня. Обычно они выпивали по три порции. Так во мне развилось представление о том, как ведут себя приличные, цивилизованные люди, и этот образ я перенесла во взрослую жизнь.

Поскольку алкоголь был большой частью моей социальной жизни, у меня появилось много подруг, которые делали так же. Бутылка всегда давала нам повод собраться после работы, диктовала место встречи и укрепляла связи. За стаканчиком мы прекрасно проводили время, долго и подробно обсуждая работу, отношения и жизнь. Мужчины, которые нас привлекали, вели себя так же, а значит, алкоголь был и в центре романтических отношений. Два года ухаживаний до свадьбы с моим мужем работали на топливе из шампанского, да и сама свадьба тоже. А когда мы обжились в своем доме и превратили его в семейный очаг, у меня появился серебряный поднос на мраморном столике.

Я пила без разбора: когда что-то праздновала, нервничала или грустила. У меня было полно поводов, чтобы пропустить стаканчик. Я не задумывалась об этом, как человек не задумывается, когда ставит одну ногу перед другой, пока не дойдет до конечной точки. Когда я дошла до нее, было три часа ночи. У меня в руках был полный бокал вина, а муж в ярости ушел в спальню несколько часов назад.

Наверное, на трезвую голову спор закончился бы даже не начавшись. И уже через час никто не вспомнил бы о его причине. Муж сказал, что мне очень шло голубое платье, в котором я была на первом свидании. При этих словах я чуть не выронила бутылку из рук, когда наливала себе четвертый бокал. Голубое платье? Он что, был пьян, когда мы первый раз отправились в кино? На мне тогда было платье с широкой юбкой зеленого, как молодая трава, цвета! Слово за слово, и мы сцепились. Мы припоминали друг другу все самое отвратительное, что было в нашей жизни. Муж еле стоял на ногах и брызгал слюной, а я уже не могла подняться с кресла и только визжала как поросенок…

Что со мной? Что с нами? Как мы дошли до того, что потеряли человеческий облик? Мы перестали думать о том, что на нас смотрят наши дети, и уже не только старший пятнадцатилетний Стив участвует в семейных попойках, но и семилетняя Сюзи макает свой язычок в папин бокал с вином.

Я протрезвела практически мгновенно. Туман развеялся, и я поняла, что так дальше я жить не хочу.

– Господи, – умоляла я. – Я сделаю все, что захочешь, только прошу, пусть у меня в жизни все будет по-другому.

Я представляла, что в один прекрасный день я стану полноценным и независимым от бутылки человеком. Человеком, которым всегда мечтала быть. Я почти чувствовала эту лучшую версию себя, но даже представить себе не могла, как превратиться в нее. Тут мне в голову пришла мысль: «Давай для начала уберем этот бокал».

Я разбудила мужа со словами:

– Мне надо лечиться. Сегодня же.

Я поставила жизнь на паузу и на месяц отправилась в клинику. Там я стала ярой студенткой, изучавшей болезнь под названием «алкоголизм». Я хотела узнать все, что можно, и стала предметом своего же исследования. Мне было мало просто признать, что я – алкоголик. Я хотела понять, почему я стала такой, что именно привело меня к этому и от чего я пыталась убежать при помощи выпивки.

Если вы читаете мою историю и хоть какие-то ее части кажутся вам знакомыми, если ваши отношения с алкоголем хоть в чем-то похожи на мои, то есть очень высокая вероятность, что в вашей семье есть и другие люди с такими же проблемами. Об этом я узнала в ходе своего лечения. Это не сняло с меня ответственность, но помогло не так сильно винить себя в происходящем. В конце концов, я – хороший человек из приличной семьи. Просто во мне всегда была генетическая часовая бомба, которая в какой-то момент взорвалась и оставила последствия на всю жизнь. Это не делает меня плохим человеком. Но это делает меня алкоголиком.

Самым сложным было признать, что у меня проблемы с выпивкой. Но, справившись с этой задачей, работа по изучению самой себя сделала меня свободнее и дала жизни более позитивное направление. Должно быть, это как-то связано с выражением: «Врага надо знать в лицо». Теперь-то я знаю и никогда не устану повторять:

– Здравствуйте, меня зовут Клэр, и я алкоголик.

А еще я знаю, что называть себя алкоголиком и быть им – не одно и то же. Я набираюсь сил, работаю над собой, чтобы одна Клэр никогда не встретилась с другой.

Клэр Фуллертон

Любовь к Лиаму

Когда ты – мама, мысленно ты никогда не остаешься одна. Маме всегда приходится думать за двоих: за себя и за своего ребенка.

Софи Лорен

Наверное, то, что я выросла в очень однородном мире, внесло свой вклад в мои нереалистичные фантазии о материнстве. Чопорные британские родители растили меня в тихом доме. Мы с сестрой были исключительно послушными и воспитанными девочками. Улица в пригороде, на которой я жила, выглядела как декорации к семейному сериалу. Каждое утро я церемонно одевалась в свою клетчатую форму, которая напоминала мне, что не стоит выделяться из толпы. Под присмотром монахинь и учителей я была идеальной ученицей католической школы, а в компании популярных девчонок умела вести себя достаточно круто, чтобы вписываться. Я научилась в любой ситуации быть такой, какой меня хотели видеть другие.

Вот на таком холсте я рисовала мечты о собственном будущем. Сколько я себя помню, мне больше всего хотелось стать матерью. Я представляла себе, как будет выглядеть мой мир: красивый муж и послушные, с иголочки одетые детишки.