– Ты же понимаешь, я совсем не об этом. И ты хочешь совсем другого.

Сесилии стало страшно.

– Чего же? – пролепетала она, боясь даже думать о том, что может услышать. – О чем вы, миледи? – Она улыбнулась и даже попыталась рассмеяться.

– О том времени, что ты проводила с ним, о том, как ты на него смотрела.

Неужели Изабелле было известно то, что она так тщательно скрывала от себя?

– Вы сами учили меня вести себя сдержанно, не терять головы от мужчины, который по своему положению не может стать достойной партией. Это всего лишь флирт, игра. Как и для вас.

Ах, если бы ее слова могли на что-то повлиять.

Изабелла опустила голову:

– Это не так. Понимаешь, я… совершила поступок… который… – Она закрыла глаза и отвернулась.

«Я знаю, ты никогда не сделаешь того, что расстроило бы твоих родителей», – сказала ей королева Филиппа, но Сесилия поняла тогда, что она имеет в виду скорее свою дочь. Не могла же Изабелла…

– Какой поступок? Что вы сделали, Изабелла?

Та резко повернулась и посмотрела прямо в глаза графини:

– Я была с ним.

Сесилия замерла. Осознание приходило медленно. Она тихо вскрикнула и зажала рот ладонью.

Здесь и ее вина – увлеклась Марком, своими чувствами и забыла о долге, о том, что должна была предотвратить любой ценой.

– И… у вас… – Она не представляла, как сформулировать вопрос. Подобное казалось невозможным. Короли, принцы, герцоги и графы могли позволить себе бастардов, некоторые даже гордились этим. Но женщина? Тем более дочь короля? Подобное страшно даже предположить. И все же она должна набраться смелости и спросить. – У вас будет ребенок?

– Нет. Вернее, я не знаю. Не думаю. Мы были вместе лишь однажды. В последнюю ночь.

Конечно. Тогда Сесилия боролась с теми же чувствами, но смогла победить. Однако это не дает ей права осуждать Изабеллу.

Она обняла принцессу за плечи, закрывая от порывов ветра. Они пересекли двор, не сказав больше ни слова. Надо быть осторожнее, во дворце повсюду уши.

– Тогда будем ждать. И все узнаем.

Изабелла горько усмехнулась:

– Я все равно хочу быть его женой.

Сесилия открыла рот от неожиданности. Он ведь француз. Заложник. Ниже принцессы по положению. Впрочем, уже поздно приводить доводы, Изабелла, похоже, все для себя решила.

Несколько дней они не смогут видеться, возможно, проблема исчезнет сама собой. Изабелла своенравная, но увлекающаяся особа.

– Что скажут ваши родители? Надеюсь, вы им не открылись?

– Как я могу? Они позволяли мне многое, но такое… – Принцесса обреченно вздохнула. – Отец к ним благосклонен… Может, со временем…

– Но ее величество королева, я уверена, ответит… без колебаний.

Королева, которая еще не отошла от выходки принца, которая просила Сесилию о помощи. Как же она будет смотреть ей в глаза?

– Но в случае замужества вам придется уехать во Францию.

– Отец согласился вернуть де Куси английские земли. Мы можем остаться здесь. – Изабелла вскинула подбородок.

Только настоящая любовь может быть так слепа. Конечно, де Куси один из знатнейших аристократов Франции, он владеет великолепным замком, известным во всем христианском мире, неужели несколько клочков земли в Северной Англии ему дороже?

– А что думает об этом де Куси? Он желает того же, что и вы?

– После возвращения короля Иоанна он не будет связан договором и сможет уехать. Я не спрашивала, каковы его планы… А сам он ничего не сказал…

Сесилия вздохнула:

– Что ж, тогда нам остается только ждать. – И молиться, что Изабелла не станет уподобляться капризному ребенку, а Господь проявит к ним обоим милость.

– Да. И никому ни слова, Сесилия, – предупредила ее принцесса и лукаво улыбнулась. – Никому.

У Сесилии внезапно возникло острое желание скорее рассказать обо всем Марку. И поблагодарить его за сдержанность. Ей не удалось спасти честь Изабеллы, но Марк уберег их обоих от роковой ошибки.

Рождественский сезон закончился, и двор вернулся в Лондон. Король Иоанн прибыл в Англию в сопровождении двух сотен рыцарей и с добычей в тридцать диких вепрей.

– Откровенно говоря, я не вижу большой разницы между охотниками и добычей, – уверенно заявила Сесилия. Годы ненависти к французам позволили ей говорить твердо. Ей хотелось верить, что эта твердость останется и в сердце.

Фрейлины рассмеялись. Но не Изабелла. Сесилии стало неприятно, как и в тот момент, когда она зло пошутила над Марком.

Король Иоанн остановился в Савойском дворце. Несмотря на то что праздники были окончены, там ежедневно устраивали развлечения, продолжавшиеся до самого конца холодного января.

Изабелла и Сесилия считали дни до наступления ежемесячных женских проблем и следили, не появились ли признаки того, что принцесса беременна.

Настал день, когда Эдуард принимал короля Франции в Вестминстере. Изабелла плакала и умоляла Сесилию придумать для де Куси причину, по которой она не может встать с кровати. Ангерран после встречи монарха-пленника остался в Англии по причине, известной, вероятно, только королям. После окончания торжества Сесилии пришлось выдержать суровый допрос Изабеллы, пересказать дословно разговор с де Куси, не забыв отметить каждое изменение выражения лица и глаз, передать всевозможными способами его озабоченность, встревоженные взгляды и попытки выяснить, что же приключилось с принцессой, чем она так больна, что не могла встать с постели. Определенно Ангерран тревожился больше, чем желал показать. У Сесилии даже не было возможности выяснить, находится ли Марк де Марсель в Англии. Она решила, что, скорее всего, он уже отбыл во Францию, как и планировал. Графиня не смогла узнать ничего о переговорах дипломатов, потому не представляла, был ли уже освобожден кто-то из заложников.

Дни шли один за другим, но так и не стало ясно, носит ли принцесса ребенка де Куси или нет.

Все ее мысли по-прежнему были об этом мужчине.

Сесилия же, напротив, обрела душевное спокойствие. Воспоминание о родителях и о Марке де Марселе больше не навевали грусть. Она решительно перевернула страницу, смотрела с надеждой в будущее и мечтала скорее выйти замуж.

Выбор короля не был ей известен, она втайне надеялась, что будущий муж не пробудит в ней сильных чувств и душевной привязанности, которую с недавнего времени считала опасной. Жизнь показывала, что она теряла всех, кто был ей дорог в той или иной степени. Возможно, по этой причине родители больше заботились об исполнении долга, нежели о личном счастье. Таким образом они пытались подготовить ее к жизни, которую вели и которая выпала ей.