Сесилия уперлась руками в грудь Марка и села. Все снова стало прежним. Вновь стало холодно, она увидела платье, которое приготовила, чтобы отдать служанке для чистки, услышала лай собак во внутреннем дворе.

Сесилия заморгала, стараясь восстановить дыхание. Поправила юбки, чтобы закрыть обнаженные ноги, резко повернулась и опустила их с кровати. Вздрогнула, все еще чувствуя на себе прикосновения его рук и губ. Их поведение вышло далеко за рамки простого перемирия.

– Ты… Я… – прошептала она, подыскивая слова.

Марк не произнес ни слова.

Она огляделась, отмечая очертания предметов, которые помогли бы вернуться в мир, который она хорошо знала. Как же все так запуталось? Все перемешалось: хорошее и плохое, белое и черное; при этом настоящее открывало возможности, о которых она даже не подозревала. За окном бушевал холодный и сильный ветер. Вдалеке звучала заунывная мелодия, от которой неожиданно захотелось танцевать. Теперь Рождество было связано не только с воспоминаниями, но и с новыми открытиями.

Она перестала видеть в Марке врага. Но кто же он тогда? Сесилия сжала пальцы, будто пыталась ухватиться за прежний мир. Она едва не поддалась искушению и чуть было не совершила то, от чего пыталась уберечь Изабеллу. Она не имела права на поступок, который бы расстроил родителей и заставил в ней разочароваться.

Впрочем, она уже это делала, и не раз.

Сесилия с трудом перевела дыхание. Даже небольшое расстояние между ними помогло ей обрести здравомыслие. Она встала, поправила платье и резко повернулась.

– Мы не должны, – произнесла она, вскинув голову.

Марк поджал губы и кивнул. Затем быстро встал, одернул тунику и сделал несколько шагов в сторону, вероятно, тоже предпочел держаться от нее подальше.

– Мне приятно, что ты поделилась со мной и рассказала подробности гибели отца.

Будто это единственное, что она сделала, и между ними ничего не было.

– Надеюсь, я тебя не обидел?

Она покачала головой.

– Наш план во спасение заставил зайти слишком далеко и забыть…

– Наш план не удался, – перебила его Сесилия.

Марк отвел взгляд:

– Для всех будет лучше, если мы останемся врагами.

Она кивнула:

– И больше никогда не встретимся наедине. – Верит ли она сама, что этого будет достаточно?

– Ангерран и я… завтра утром мы уезжаем.

– Да, встретить короля.

– Ангерран и Изабелла несколько дней не увидятся. А потом я вернусь во Францию.

Сесилия вздрогнула. К подобному она не была готова. Думая лишь о том, как избежать общений с ним в течение нескольких дней, она совсем забыла, что де Марсель может уехать навсегда.

– Король привезет выкуп?

Марк нахмурился:

– Возможно. Или граф вернется в Англию. В любом случае необходимость находиться в заложниках вместо него отпадет.

– Ясно. – Сесилия кивнула, будто одобряя решение. – Завтра мы простимся.

– Не завтра. Сегодня. Сейчас.

Дверь за ним закроется, и все закончится.

– Да, пожалуй, так будет лучше.

– Нам больше не стоит видеться. – В этом Марк был уверен.

– Но ведь, возможно… утром…

Он покачал головой.

– Да, ты прав. – Это лишь все усложнит. Сесилия махнула рукой: – Возвращайся в зал без меня.

Он поспешил к двери.

– Прощай, – бросила она ему в спину.

Марк остановился, но не повернулся к ней.

– Прощай, – полушепотом произнес он и вышел.

Марк не вернулся в зал. Он лежал на кровати в комнате, которую занимал вместе с Ангерраном, и произошедшее совсем недавно казалось ему нереальным, похожим на сон.

Страсть, нежность – иллюзии, в которые нельзя верить. С рассветом все развеется.

Несколько недель рождественского сезона, проведенные при дворе короля Эдуарда, заканчивались. Он должен радоваться. Однако его тяготило ощущение, что он движется к пропасти, с каждым шагом приближается к опасному краю. Надо потерпеть лишь совсем немного. Завтра утром он встанет на рассвете, сядет в седло и припустит коня, чтобы унестись подальше от этого замка и леди Сесилии.

Как он мог позволить принять за истину все, что происходит в этом мире интриг, шепота и недомолвок? В нем все так запутанно, что невозможно понять, где ложь, а где правда.

Ангерран с удовольствием проводил время с дочерью короля, но ведь он объяснил причину. К тому же он, как всегда, был любезен со всеми остальными дамами и говорил с другом о принцессе не больше, чем о великолепной еде, музыке и отвратительной погоде.

В какой-то момент Марк поймал себя на мысли, что завидует де Куси, впрочем, были моменты, когда и он позволил себе безрассудство. Ах, это Рождество… Вместо того чтобы удержать от ошибки Ангеррана, он последовал его примеру.

К счастью, у них есть возможность уехать и забыть о женщинах, интригах и неразумных поступках.

Было уже очень поздно, когда дверь в комнату приоткрылась, Марк увидел мерцание свечи. Появился Ангерран, принеся в комнату непривычный сладковатый аромат женщины. Решил поразвлечься в волшебную ночь с красоткой-служанкой? Или?..

Марк вдохнул воздух. Он уже слышал этот запах. Он принадлежал не Сесилии, а… Изабелле. Конечно!

Он резко сел в кровати, потер глаза и вгляделся в темноту. Черты лица де Куси стали яснее.

– Где ты был?

– Необходимо было проститься. – Ангерран сел на край своей кровати.

– С кем?

– И ты спрашиваешь?

– Ты был с ней. – Как все просто. Хочется верить, что ничего из того, что так пугало Марка, не произошло.

Де Куси сейчас был совсем не похож на герцога, обычный мужчина, терзаемый душевными муками. Он лег, закрыв лицо руками. Ангерран похож на человека, знавшего, чего хочет, и не имевшего возможности это получить.

Чувство было Марку знакомо.

Ангерран поднял голову и повернулся к нему. В глазах стояла печаль, нашедшая отклик в его собственной душе.

– Что нам делать, друг?

Нам? Он говорил так, будто знал и понимал то, что Марк скрывал даже от самого себя.

– Завтра мы отправимся встречать короля, а потом вернемся во Францию, чем скорее, тем лучше.

«И забудем все, что случилось в Англии».

На следующее утро, когда Сесилия была в своей комнате и пыталась заставить себя не думать о Марке, вошел скульптор Питер. Из-за произошедших событий она совсем забыла о нем.