ту силу, которая фонтанировала внутри нее. Это было слышно в ее словах.

— Не позволяй себя унижать. Ты не хуже других. Намного лучше некоторых… И не вздумай себя считать идиоткой, что бы ни случилось.

— Спасибо… — ответила Мара. — Эля меня убьет, — добавила она нежданно.

— Почему?..

— Мы вместе обычно забиваем… Если забиваем, а тут…

— Ты ее собственность, я не поняла?..

— Нет… Мы ж подруги, я говорю. Уже три года.

— Да, вы же сидите вместе.

— Да. Даже не знаю, как сошлись. Гулять вместе стали, разговаривать. До этого мои подруги как-то перевелись… Одна с другими сдружилась, другая вообще пропала как-то…

— И Эле ты списывать даешь.

— Да. А ты не даешь разве никому?

— Даю. Очень хорошо… Это делать. Бескорыстно особенно.

— О чем ты?.. Ты на что-то намекаешь? Я тебя не пойму, — насторожилась Марина.

Аня выдохнула тихо.

— Я выкурю одну на кухне? — спросила она.

— Да, как хочешь.

— Спасибо, — она пошла за сигаретой. Открыла настежь балкон. Села курить. Марина ждала. — Видишь ли… Она про тебя не очень хорошие вещи говорит.

— Какие?..

Аня рассказала все, что услышала вчера в столовой. Ее глаза скользнули по лицу Мары. И увидели оцепенение.

— Понятно… — скомкано проговорила Марина, отворачиваясь.

— Извини. Я считаю, ты имеешь право знать.

— Спасибо… Значит, и я… Не только… Нет… — Марина дико взглянула в глаза Ани. — Прости, Ань.

— За что?!

— Ты знаешь, я ведь верила, что ты такая… Эля говорила…

Бегающая налево проститутка. Она с половиной одиннадцатого класса переспала. Ты видишь, что она треть уроков пропускает?.. После пьянок в клубе. Я знаю, мне говорили. Парни знают ее компанию. Это жуть. Как спорт забила, так курить начала. Если бы ты видела…

Досказать историю Марина не смогла, потому что Аня в очередной раз встала с места и рванула к холодильнику. Не говоря ничего, пока не открыла вторую бутылку и не всосалась в нее с плотоядностью овода.

— Сучка… А мне в глаза смотрела. Сучка… Дрянь подколодная…

— Я сразу не сказала… — начала Марина приглушенно.

— Сучка Эля… — повторила Аня, как заклинание. — А ко мне подходила еще… Дать физику… В очереди постоять… Сволочь… Дрянь…

Она села за стол, переводя дыхание. Бутылка хлопнулась о столешницу.

— Умно. А какие парни мою компанию знают, ты не помнишь? — взглянула она на Марину мутно.

— Все те же по-моему… Колян, Андрей… Гоша…

— Сволочи… Закопаю уродов. Прихлопну, как тараканов…

— Погоди…

— Не погожу! Они свечу держали?! Дряни! В клуб я ходила один раз, и то, когда с Лешей встречалась из одиннадцатого! А что у нас с ним было — не их собачье дело!.. Не им свечки держать!.. Могут себе в задницу воткнуть, если хотят!.. И курить я буду! Десять раз вместо тренировок, суки собачьи! Сдохну, с сигаретой на соревнования выйду, очки разобью, когда упаду!.. И стекла их жрать заставлю! Про то, что я слепая, они не сказали?!..

Аня разбушевалась. Но так же быстро смогла взять в себя в руки. Теперь в зрачках сверкали только стальные искорки, взгляд прояснился.

— Прости. С языка сорвалось, — извинилась она.

— У меня не такое бы сорвалось, — сухо отозвалась Мара. — Я не должна была слушать. И говорить.

— Я не скажу им. Они не узнают, что я в курсе всего. Но они узнают меня. Теперь всё, — сказала Аня.

Она сняла очки подавленно. Пальцы легли на глаза. Марина смотрела на нее, забыв про свое горе. А было ли оно у нее, горе?..

— Ты ведь спортом занималась, да? — спросила Марина.

— Занималась. Соревнования выигрывала, — ответила Аня.

— Теперь все уже?

— Все…

— Понятно… А то я думаю, ты же раньше не курила.

— И даже не пила… — согласилась Аня, отхлебывая папиного…

Глава 10

— Я так рада тебя видеть, — Агнесс осветила губы тихой трепетной улыбкой и тут же зашлась звонким смехом.

— Ну что ты опять?! — всплеснул руками Габри. — Так хорошо начала, а потом…

— Извини, я не могу сдержаться, — виновато хлопнула ресницами Агнесс. — Я когда на тебя смотрю, меня так и разбирает…

— Агни, ну постарайся же! Я верю в тебя!.. — с надеждой протянул к ней руки архангел вдохновения.

Это был уголок музы, где посреди внушительного пространства райского сада днем и ночью жизнь била ключом. Всегда наполненное ангелами, это место было самым шумным из архангельских владений.

Окруженное всеми видами деревьев, начиная от пихты и заканчивая бутылочными деревцами и финиковыми пальмами, оно состояло из традиционной поляны, обстановку которой описывать было делом весьма неблагодарным, ведь переменчивый Гавриил и его музы любили менять ее раза по два в сутки. Сегодня же сам архангел взял все в свои руки и аскетически ограничился низенькими травами всего лишь трех видов и неброскими розовыми цветочками со сладким ароматом. В этот решающий, по его словам, день ничто не должно было отвлекать его от творческого экстаза.

Однако это вовсе не означало, что он собирался отвлечь от него других!.. Поэтому ничем не нарушалось развитие искусств всех направлений.

Кроме начальника, на поляне по-домашнему удобно расположилась местная художница, которая что-то калякала на мольберте, щедро капая красками на траву, в метре от нее на голубом пледе сидели трое ангелов и играли в слова. Перебивая их, из отдаления доносились заунывнейшие звуки струн: это тренировался на арфе муза-лирик, время от времени прерываемый длинными тирадами поэтических излияний: стихотворцы тоже решили черпать вдохновение здесь. На самом дальнем окончании поляны неземной красоты пара без музыки танцевала вальс.

— Ладно, давай еще раз попробуем, — кивнула Агнесс.

Она расправила плечи, стоя в длинном платье на импровизированной сцене, грубо сколоченной из досок и покрытой странноватыми декорациями: не то деревьями, не то цветами-переростками. Ее взгляд остановился на лице стоящего напротив Габри, который был затянут в строгий темный костюм. В руке у него, болтаясь на ветру, торчал позаимствованный у архангельской помощницы меч.

— Хочешь, я глаза другого цвета сделаю?.. — предложил он.

— Нет, не надо, тогда я вообще не смогу, — ответила Агнесс. — Давай, как было.

Она вдохнула поглубже, возвращая себя спокойный вид.

— Агни, развернись слегка к нам, — вдруг послышалось внизу.

— Ага, и голову поверни чуть-чуть влево… Вправо… От меня влево, от тебя вправо, — добавил кто-то. — Вот так, молодец.

Напротив сцены, утопая ножками раскладных стульев в