– Смирнов, милая. Алексей Петрович. Он нанял Рому, чтобы тот «склонил» хозяина кофейни к продаже. И скоро в Румпеле начнутся серьезные проблемы. Эти проблемы приведут к тому, что хозяин сам захочет продать заведение по стоимости куда ниже рыночной. Так что, мне ты можешь не верить, считать коварной соперницей, сующей вам палки в колеса, однако мой тебе совет, спроси у Довлатова, что он делает в кофейне. Рома по природе своей эгоист, а еще авантюрист, он любит новые проекты, но любит недолго, потому и стал работать в сфере консалтинга. Когда решится вопрос с Румпелем, с тобой Довлатов тоже расстанется. Увы, не ты первая, не ты последняя.

– Очень благородно с вашей стороны, – поднялась со стула.

– Понимаю, неприятно такое слышать. Но у тебя еще вся жизнь впереди и не стоит из-за одного ловеласа портить себе представление обо всех мужчинах в столь юном возрасте. Это мне уже, – усмехнулась с грустью в глазах, – тридцать и представление о мужчинах давно испорчено, а Довлатов, несмотря на любвеобильность, каждый раз ко мне возвращается, что вселяет надежду. Я выбрала для себя такой путь, согласилась с его образом жизни, а надо ли оно тебе, решай сама.

Алина тогда сделала глубокий вдох, чтобы подавить слезы, и пошла в сторону эскалаторов. Все, хватит. Теперь осталось главное, выслушать Рому. Однако сомнений в том, что блондинка сказала правду, почти не осталось.

В кофейню приехала к пяти часам. Внутри ее встретили друзья. Филя как всегда дурачился, шутил, Вася прямо-таки сияла от счастья, и Алина догадывалась о причинах ее лучезарного настроения, поскольку Миша пребывал в таком же состоянии. Что ж, хотя бы у них все сладилось и чувства победили. Довлатова пока не было, но Алина не стала звонить ему, искать…

– Ну, как дела? – подбежала к ней Вася.

– Все хорошо. Торжественную речь послушала, с ребятами пообщалась. А завтра уже на занятия.

– А что так скупо на эмоции? Думала, будешь бегать по залу с криками «я будущий бухгалтер».

– Устала просто. А ты, я надеюсь, такая радостная из-за Мишки?

– Да, – и покраснела. Вот уж новость, чтобы Вася и покраснела. – Он мне в любви признался, представляешь?

Однако у Алины не было сил на привычные охи-ахи, а притворяться не хотелось, потому подошла к подруге и крепко обняла:

– Я за тебя искренне рада. Миша прекрасный человек.

– Что-то не нравится мне твой настрой, Мельникова, – с прищуром глянула на нее Вася. – Довлатов тут мечется с утра, готовится… – и мигом прикусила язык. – В общем, оставайся с нами.

– Конечно, останусь. И помогу, – направилась в комнату для персонала, чтобы переодеться.

Сидеть, изводить себя не хотелось, лучше отвлечься на работу, тем более ребята зашиваются.

Рома вернулся только к семи, вошел с огромным букетом пионов.

– А я что-то не понял, – уставился на свою фею в переднике и с подносом в руках. – Не твоя же смена.

– Моя, не моя, какая разница, – пожала плечами. – Не буду же сидеть и смотреть, как Вася с Кириллом разрываются на два зала.

– Как прошло? Думал, позвонишь, доложишься, – подошел к ней, в глазах его плескалась радость, озорство.

– Хорошо прошло.

– Алин, все в порядке?

– Угу. А ты чего такой взмыленный? Куда ездил?

– По работе. Еще вот, – кивнул на букет, удивившись равнодушию феи к цветам.

– Они красивые. Твои букеты всегда очень красивые, – изобразила улыбку.

И потекли часы. Алина старалась не думать о разговоре с Викой, иначе глаза начинало неприятно щипать, на Рому тоже старалась лишний раз не смотреть. Говорить с ним все равно будет дома. Скорей бы закончился рабочий день.

Но после закрытия народ и не думал расходиться, вместо этого Алину выдворили на задний двор «подышать воздухом». Само собой, она догадывалась, что ребята затеяли какой-то крутеж-вертеж, а инициатором выступил, конечно же, Довлатов. И почему в ее жизни всегда так? Любое приятное события заканчивается тотальным разочарованием. С выпускным было то же самое, мало того, что одноклассники напились, так еще и дома ждало очередное испытание – мать с разбитым лицом и переломом руки, а в дни рождения проще было вообще не появляться дома.

Вдруг дверь открылась и на пороге показалась Вася с бенгальским огоньком в руке.

– Идем, – поманила подругу. – Сегодня твой день, Динь-Динь.

Алина даже не переоделась.

В кофейне царил полумрак, тишина. Но стоило войти в зал, как глазам феи предстала картина, трогающая за душу. По центру на столе ее дожидался большой торт, украшенный по кругу бенгальскими огоньками. Они искрились, потрескивали. И стало так грустно, до слез. Ведь это не поздравление, это прощание с кофейней, правда, знает об этом лишь она. Хотя нет, еще Довлатов.

Спустя пару минут зажегся свет. С ума сойти… Столики были сервированы, на каждом в вазочке краснел или розовел пион. Под потолком колыхались гелевые шарики в тон цветов. А в метре от торта собрались все, кто был дорог сердцу.

– Поздравляем! – произнесли хором и раздались аплодисменты. – Учись на пятерки, студентка!

– Спасибо, – расплылась в улыбке, слезы таки поползли по щекам. – Как же я всех вас люблю.

И Алина не соврала, она любила всех. Рому особенно, оттого душа и выворачивалась наизнанку.

– Позволишь пригласить тебя на танец? – подошел к ней Довлатов, следом зазвучала музыка.

– Конечно, позволю, – обняла его за шею.

– Ребят? Думаю, меня приглашать никто не будет, – улыбнулся Филя, глядя на Кирилла. – Так что, я за коктейлями.

А вот Миша с Васей пошли танцевать с большим удовольствием.

– Поздравляю, Динь-Динь, – прошептал Рома. – Ты подумала о моем предложении перевестись на дневное?

– Я думала, но пока не хочу торопиться.

– Считаешь, не смогу нас двоих обеспечивать? – улыбнулся.

– Ты сможешь все.

– Алин, да что с тобой? Ты какая-то сама не своя.

– Нам нужно серьезно поговорить, Ром. И да, я сама не своя. Помнишь, ты говорил, что если возникнут какие-либо препятствия, мы будем честны друг с другом.

– Стоп, – сразу нахмурился. – Что случилось?

– Не здесь. Лучше дома.

– Раз уж сказала «а», говори «б».

– Тогда идем в раздевалку.

Черт, а ведь не хотела затевать разговор. Вот кто за язык тянул? Но Рома теперь не успокоится.

Они зашли в комнату для персонала, закрылись.

– Говори, – в его голосе появилась жесткость, однако в глазах затаился страх.

– Для чего ты пришел в кофейню на самом деле?