— Скорее! — поторопила я скорее себя, чем его, поспешно выбираясь из машины.

И тут же, оказавшись перед воротами, поняла, что не подумала о главном — как мы вообще проберемся в дом?

В отчаянии я порывисто подергала ручку и мне повезло — ворота оказались незаперты. Но была еще дверь в дом… и риск того, что Лиза вообще не здесь. Или что слишком поздно.

Последнюю мысль я решительно отогнала прочь. Не сейчас. Нельзя было позволять себе думать о подобном, когда так нужна была холодная голова.

— Нужно вызывать полицию, — резюмировал Эмиль, безрезультатно попытавшись открыть входную дверь.

— У нас нет времени, чтобы ждать их, — пробормотала я, в отчаянии оглядываясь по сторонам. — Смотрите, окно на кухне открыто! Я могу…

— Да вы, оказывается, сумасшедшая, Вероника, — холодно заключил он. — В вашем положении лезть в окно?

Он смерил меня взглядом, от которого еще недавно я бы зябко поежилась. Засучив наскоро рукава пиджака, Эмиль заметил:

— Я, впрочем, видимо, тоже рехнулся, раз нахожусь здесь. Стойте на месте, я полезу сам!

Несмотря на весь ужас положения, хотелось нервно рассмеяться при виде того, как этот мужчина — такой строгий, такой холодный и отстраненный — пробирается в дом через окно, как какой-нибудь проказливый мальчишка.

Пробирается, не задав мне ни единого вопроса! Просто делает. Просто помогает…

Хотя нет, в наших отношениях не было ничего простого. Но сейчас в нем одном сосредоточилась вся моя надежда.

Замок в двери щелкнул и Эмиль распахнул передо мной дверь, коротко бросив:

— Надеюсь, вы знаете, что делаете. Иначе это взлом, Вероника.

Я не ответила. Потому что ни в чем не была уверена. Ощущая, как мороз пробегает по позвоночнику, я кинулась в уже знакомую мне комнату — спальню Лизы.

Щелкнув выключателем, я невольно вскрикнула от представшей мне картины.

Она лежала на кровати. Бледная, бездыханная, с рукой, так и недонесенной до телефона, к которому, видимо, тянулась до последнего.

А вокруг… вокруг, в абсолютном беспорядке и хаосе, валялись пузырьки из-под лекарств. 

— Фестивальная двадцать пять… — раздался позади меня уверенный голос Эмиля. — Передозировка лекарств… без сознания…

Я поняла, что он звонит в скорую. Действует — как всегда решительно — пока я истуканом стою на одном месте, глядя на жуткое зрелище.

Заставив себя шевелиться, я быстро направилась к постели и попыталась нащупать у Лизы пульс. Но мои собственные руки безнадежно дрожали, мешая распознать спасительную пульсацию, если она вообще была.

— Помощь скоро будет, — произнес рядом Эмиль и аккуратно перехватил у меня руку Лизы. — Давайте я сам.

Я кивнула, не смея спорить. Смотрела, как уверенными движениями Эмиль пытается нащупать пульс сначала на запястье, после — подносит пальцы к ключице. И все больше хмурится с каждой секундой.

— Пульс слабый, но есть, — обронил он, размыкая губы Лизы. Я заметила, что ее рот был полон слюны.

Эмиль тут же ловко перевернул девушку на бок, а я заломила руки от чувства собственной беспомощности.

— Поищите нашатырку, Вероника, — скомандовал Эмиль, видимо, заметив, что я не нахожу себе места.

— Хорошо, — кивнула я, выходя из комнаты.

Блуждающий взгляд пробежался по незнакомой обстановке. Где Лиза могла хранить аптечку? В ванной комнате, на кухне? Где находится кухня я, по крайней мере, знала, поэтому и направилась в первую очередь именно туда.

Аптечка нашлась на подоконнике. Но никакого спирта там не было. Впрочем, я и так понимала, что он навряд ли нам поможет. В этой ситуации лучшее, что возможно было сделать — это молиться, чтобы медики поскорее приехали. И все же для верности я осмотрела все шкафчики на кухне и заглянула в ванную комнату. Безрезультатно.

— Нашатырки нет, — доложила Эмилю, с тревогой переводя взгляд на бездыханную Лизу. — Она…

— Пульс пока есть, — успокоил он, чутко уловив мой невысказанный вопрос.

И следом — раздались звуки сирены. От накатившего облегчения у меня едва не подкосились ноги.

Следующие несколько минут ушли на то, чтобы описать медикам ситуацию и погрузить Лизу в машину скорой помощи. Попутно я захватила с собой ее телефон и закрыла дом ключами, обнаружившимися прямо в двери.

— Кто-то поедет с ней? — поинтересовался врач, когда я подошла к карете.

Я инстинктивно оглянулась на Эмиля. Он сказал:

— Езжайте, Вероника. Я поеду за вами следом на своей машине.

— Это необязательно, — пробормотала я, опасаясь, что он мог принять мой взгляд за молчаливую просьбу.

— Не время для споров, вам не кажется? — сухо заметил он в ответ. — Садитесь уже.

И я молча полезла в машину, признавая его правоту. 

Мы сидели в больнице уже, должно быть, пару часов. Еще по дороге я позвонила с телефона Лизы ее матери, но пока никто так и не приехал.

Зато Эмиль по-прежнему находился рядом. Человек, который не имел никакого отношения ко всей этой ситуации, терпеливо сидел возле меня, по-прежнему не задавая никаких вопросов. И от осознания этого в душе поднимался настоящий ураган из миллионов вопросов и острой благодарности за все, что он сделал.

— Вам необязательно тут сидеть, — проговорила я, отчего-то не в силах посмотреть ему в лицо и поэтому неловко уперевшись взглядом в пол. — Вы и так сделали очень многое. Я не могу описать свою благодарность…

Я не видела, но ясно почувствовала, что он на меня смотрит.

— Тогда вместо благодарности просто перестаньте пытаться меня прогнать, — ответил он насмешливо. — Потому что я, видите ли, совсем не уверен, что вас безопасно оставлять одну. Даже в больнице.

Не выдержав, я все же кинула на него быстрый взгляд. И совсем не ожидала, что от встречи с ним глазами, мне вдруг станет так… жарко. В этот момент мне не виделся в его взоре привычный лед, скорее… там мелькал короткими вспышками пожар. И я вдруг вспомнила, что он уже смотрел на меня так однажды… там, в баре. Но тогда его интерес ко мне легко объяснялся желанием отомстить Артему. А теперь?.. Что означали эти огоньки теперь?

— Давайте поговорим о чем-нибудь, раз вы не собираетесь уходить, — предложила я, откидываясь спиной на холодную больничную стену. — Может, это как-то поможет отвлечься…

— Давайте, — спокойно согласился Эмиль. — Можете, например, рассказать мне, кто эта девушка.

Не сдержавшись, я хмыкнула. Готов ли он был услышать мой ответ?

Губы изогнулись в кривой улыбке, когда я сказала:

— Эта девушка — мать ребенка моего мужа. Звучит довольно запутанно, да?

Эмиль даже не попытался скрыть своего удивления. Его брови взметнулись вверх, затем непонимающе сошлись на переносице.