И тут Пигрину в голову пришла очередная блестящая мысль. Рулон холста на верхней полке в библиотеке тоже по форме напоминал цилиндр, так что, скрученный и связанный, его можно было легко столкнуть вниз. Под снимет плитку в новом камине, и вдвоём они смогут протолкнуть холст в отверстие.

Сказано – сделано. Кухня Хомили засияла белизной, а окружающие её стены стали только крепче. Корешок книги они прикрыли изнутри холстом, спрятав концы ткани, и маленькая кожаная дверца теперь стала именно тем, для чего и задумывалась.

– А если холст загрязнится от дыма, – сказал Пигрин, – то в бывшей кладовой для дичи полно побелки…

– Может, позже я сделаю что-то наподобие колпака над очагом, – проговорил Под, – но пока Хомили будет рада и этому…

Он улыбнулся Пигрину. Поэты и художники, возможно, и в самом деле не слишком мастеровитые (что бы это ни значило), но идеи у них отличные.

– Ты уверен, что этот холст не понадобится тебе самому? – уточнил Под.

– Там его ещё много, – ответил Пигрин, с удовлетворением рассматривая обрезки холста на полу.

Хомили наотрез отказывалась общаться с Хендрири, пока не будет готова кухня, заявив Поду: «Кухня – это сердце дома. Пусть пока бедлам в комнате: у нас будет время со всем этим разобраться не торопясь, но кухня…»

А потом, конечно же, появились привидения, но, как и предсказывал Пигрин, Арриэтта быстро к ним привыкла, хотя её отношение к ним было особенным. Ей так и не удалось понять, почему они неожиданно появляются и столь же неожиданно, без всякой видимой причины, исчезают на многие недели. В этом определённо не было никакой логики.

К шагам Арриэтта привыкла быстро. Как правило, они раздавались после того, как телефон прозвонит три раза. Впервые она услышала их, когда они с Пигрином стояли в библиотеке. Приготовившись убежать в оранжерею, если донесётся стук подошв по плиткам главного холла, после короткой паузы Арриэтта услышала медленные тяжёлые шаги: кто-то спускался по главной лестнице. Кто бы это мог быть? Явно не миссис Уитлейс: у неё шаги быстрые и лёгкие, и не мистер Уитлейс, который всегда ходил не торопясь, если не нёс что-нибудь очень тяжёлое.

Шаги стали громче, как будто кто-то пересёк холл. Арриэтта напряжённо ждала, когда неизвестный снимет трубку и раздастся человеческий голос, но ничего не произошло, если не считать глухого стука, после которого внезапно наступила тишина.

Арриэтта с тревогой повернулась к Пигрину и, увидев, что он едва сдерживает смех, смущённо прошептала:

– Никто не ответил по телефону…

– Ну да: это же привидение…

– Ой, мамочки! – воскликнула Арриэтта. – Ты имеешь в виду…

– Всего лишь шаги – я рассказывал тебе о них, – всё так же с улыбкой ответил Пигрин.

– Но я не понимаю… Ты хочешь сказать, что они слышат звонок телефона?

– Нет, конечно же нет! – со смехом воскликнул Пигрин. – Телефон не имеет к этому никакого отношения – это всего лишь совпадение. Всё в порядке, Арриэтта, тебе нечего бояться: Уитлейсов нет дома.

Да, Пигрин прав: настоящая опасность исходит от человеков, а не от безобидных шумов, какими бы неземными они ни казались. Чувствуя себя дурочкой, Арриэтта вышла из библиотеки в оранжерею, залитую солнечным светом, и поклялась себе никогда больше не показывать страха перед шагами.

Вторым привидением была маленькая девочка на лестнице. Честно говоря, в первые недели Арриэтта её не видела по той простой причине, что почти не заходила в главный холл не только ночью, но и днём. Для своих редких визитов в бывшую кладовую для дичи она предпочитала дорогу Пигрина: по плющу до чуть приоткрытого окна. Ей и правда очень не понравилось долгое путешествие по открытому пространству старой кухни, и по возможности она старалась там не бывать. Зато Под во время своих ночных вылазок за разными нужными вещами видел это привидение, от которого исходило слабое свечение, регулярно. Это была маленькая девочка в ночной рубашке и чепчике, которая сидела на корточках у поворота главной лестницы и как будто горько плакала, хотя не было слышно ни звука. Под подробно описывал её ночной чепчик, похожий на младенческий, крепко завязанный под подбородком. Пигрин им рассказал, что у неё погиб брат – вроде бы застрелился, – и поэтому она плачет. Благодаря исходившему от девочки слабому свету Под прекрасно ориентировался в тёмном холле.

Ещё одним привидением был бедный юноша.

В первое утро после переезда в дом священника Арриэтта проснулась раньше всех и через приоткрытую стеклянную дверь заглянула из оранжереи в библиотеку. На полу перед камином лежало нечто похожее на свёрнутый ковёр, но в тот момент она не обратила на это особого внимания. Потом её отвлёк скрип тележки, а затем и неожиданное появление Пигрина.

Арриэтта благополучно об этом забыла, но сразу же вспомнила в тот день, когда, воспользовавшись отсутствием Уитлейсов, Пигрин пытался столкнуть с верхней полки в библиотеке рулон белого холста, так чтобы он упал прямо к ногам Пода, который ждал внизу. Арриэтта на минуту вышла в оранжерею попить воды, а когда вернулась, Пигрин и Под уже поднесли рулон к проёму в облицовке камина, оставленному вынутой плиткой, причём на полу там что-то лежало.

Она опять приняла это за свёрнутый ковёр и подошла поближе, чтобы хорошенько рассмотреть, но это оказался вовсе не ковёр. К своему ужасу, Арриэтта увидела распростёртого перед камином человека и с криком отскочила назад.

Под, слегка запыхавшийся, оттого что нёс задний конец рулона, раздражённо обернулся к ней.

– Ох, да тише ты! Дай сосредоточиться…

Арриэтта прижала ладони ко рту, с ужасом глядя на лежащего. Что с ним: уснул? Умер?..

– Потихонечку… – как ни в чём не бывало проговорил Под, обращаясь к Пигрину, который даже головы не повернул.

– Папа, что это такое? – шёпотом выдавила Арриэтта.

– Это? Да оно часто здесь лежит. Ты, должно быть, уже видела его не раз, – беспечно отозвался Под и обратился к Пигрину: – Подними немного свой конец рулона, а то впереди ступеньки, не забывай.

Наконец, будто вспомнив об отчаянии Арриэтты, он посмотрел на неё:

– Всё в порядке, девочка, не стоит нервничать. Это не человек, а вроде как привидение, поэтому не причинит тебе вреда. Бедный парень, говорят, застрелился. Эй, Пигрин, подними рулон чуть выше, как только войдёшь в проём…

И тут Арриэтта, совершенно ошеломлённая, увидела, как Пигрин прошёл прямо через лежащее на полу тело, а следом за ним Под. Они с отцом были едва заметны в этот момент, но белый рулон холста оставался виден отчётливо.

Наконец Пигрин появился – почти у самого камина – и вошёл в проём, следом стал хорошо виден и Под. Они что-то там бормотали, пыхтели, Под что-то приказывал Пигрину.

Арриэтта осталась одна с привидением и, к немалому её удивлению, первым чувством, которое испытала, была жалость. Не следовало им проходить через него вот так: было в этом что-то неправильное, даже… кощунственное. Ладно Под, тот думал лишь о своём деле, – но Пигрин? Похоже, прожив всю свою жизнь в старом доме священника, он настолько привык к привидениям, что их просто не замечал.