как туман, и мы находимся на пороге того, чтобы прорваться сквозь этот туман.

Его зубы касаются нижней губы, когда он снова смотрит на мои губы, и он кивает, крепче прижимаясь к моей пояснице, притягивая меня к себе сильнее.

Это удивляет меня. То, как сильно мне это нравится. Знать, что он наблюдает. Он не причинит вреда Сэйнту. Если бы он хотел, то уже сделал бы. Он нужен ему для чего-то. Так же, как и я ему нужна.

Мы все лишь фигуры в игре Эроу.

Он использует меня. Лепит из меня то, что я ещё не поняла. Разрушая мою сущность, он затачивает меня, чтобы я стала кинжалом, который ему нужен. Очередной мужчина играет мной в своих интересах, используя соблазн и печальные истины.

Он не понимает, что я уже кинжал. Защищенный и спрятанный в мире, где, как я думала, мои знания и стремление защищают меня.

Я знаю, что играю с огнем.

Но Эроу ещё предстоит узнать о пламени, в котором он обречён гореть.

24. Конструкции власти

Я сжимаю свои пальцы, лежащие на коленях, когда джип останавливается перед моим домом.

Сэйнт постукивает пальцами по рулю, глядя вниз. Он открывает рот, будто собирается что-то сказать, когда поворачивается и смотрит на меня. Я смотрю на его губы. Его идеально розовые губы, на которых сияет белоснежная улыбка.

Всё в его губах притягательно. На них нет ни шрамов, ни загадок, ни слов унижения или боли… Нет, ничего этого. Его улыбка согревает меня, а его нервозность в этот момент умиляет. Мы оба ухмыляемся и начинаем говорить.

— У меня…

— Сегодняшний вечер был…

Мы оба делаем паузу, слегка смеясь, но напряжение, которое я чувствую, всё ещё в яме моего живота. Оно не имеет ничего общего со Сэйнтом и полностью связано с Эроу.

Мы не одни. Я теперь всегда не одна.

— Спасибо, — говорит Сэйнт, его голос прорывается сквозь мои мысли. — За то, что присоединилась ко мне сегодня вечером. Этот танец… — он тихонько хихикает, его язык пробегает по зубам, когда он улыбается, глядя на свои колени. — Этот танец был для меня лучшей частью вечера.

— Правда? — спрашиваю я, несколько удивленная.

Я бы не назвала это лучшей частью вечера, но мой вечер был далек от нормального. Осознание того, какая часть стала, к сожалению, моей любимой, приводит меня в ужас.

— Да, я имею в виду… — он наклоняется вперед в своем кресле, сглатывая, когда его улыбка исчезает. Он берет мою руку с коленей и кладет её на консоль между нами. Положив мою ладонь ладонью вверх, он проводит кончиками пальцев по моим пальцам, пока они не встречаются с моим запястьем. На запястье остальные пальцы отстраняются, и только средний палец мягко скользит вверх по моей руке, нежные ощущения щекочут меня и ведут прямую линию к месту между ног. — До этой части.

Он смотрит на меня немного боковым зрением, и я слышу, как колотится его сердце в салоне этого джипа.

Он знает, что не должен этого делать. Его репутация. Его отец. Его будущее. Но он не может остановиться, и втайне мне это нравится. Сэйнт позволяет основе того, кто он есть как мужчина, взять верх над конструкциями его разума. И я владею ею, сосредотачиваюсь на ней и контролирую её с помощью сексуальной силы внутри меня, и я нахожу это не иначе как захватывающим.

— Хочешь зайти внутрь? — спрашиваю я, разрывая напряжение с уверенностью девушки, которую я никогда не знала. — Я могу приготовить нам чай.

Я застенчиво улыбаюсь ему, приподняв бровь. Его губы раздвигаются, когда он смотрит на меня. Предложение в силе, оно говорит о многом, и он знает, что ответ должен быть отрицательным, но я настаиваю, проверяю свои способности из-за волнения от опасности, которую это может мне принести.

— Чай? — мягко спрашивает он.

— Да, — я прикусываю нижнюю губу, глядя прямо на его рот. — Чай.

Я знаю, что от меня исходит кокетливая энергия, но она приятна. Она естественна. Она придает сил. Она заставляет меня чувствовать то, чего я никогда не чувствовала раньше.

Чистую власть над мужчиной.

Я помешиваю котел перед собой, зная, какую ревность вызывает моя магия где-то во тьме, где он ожидает.

— Чай звучит потрясающе, — шепчет Сэйнт, всё ещё глядя на мою нижнюю губу, когда она немного выпячивается.

Войдя внутрь, я достаю чайник и наполняю его водой, пока он стоит рядом со мной у столешницы. Ставлю его на плиту, ожидая, пока она нагреется под ним. Я чувствую, как он подходит ко мне сзади. Мои нервы загораются, в то время как реальность поражает меня. Я привела его сюда под этим предлогом, и теперь он здесь, позади меня, жаждет этого по-своему.

Я полностью ощущаю его тело, когда он наклоняется ко мне, молча прижимаясь своей грудью к моей спине. Чувствую, как его грудная клетка вздымается позади меня, ощущаю теплый воздух его дыхания на своей шее. Он теряет контроль.

Повернувшись, я встречаюсь своим лицом с его грудью, а затем поднимаю взгляд к нему. Мои ресницы трепещут, когда наши глаза встречаются.

— Брайони.

Моё имя срывается с его губ так болезненно. Его брови сведены, лоб наморщен от муки, которую я никогда у него не видела. Он ведет внутреннюю борьбу, но война рушится на глазах, когда он прислоняется своим лбом к моему.

Я хочу, чтобы его боль ушла. Хочу облегчить его дискомфорт. Забрать его войну, потому что теперь я знаю, что могу это сделать.

Потянувшись вверх, мои руки мягко обхватывают его шею, мои пальцы касаются мягкой, бархатистой кожи под его ушами. Его горло перехватывает, глаза плотно закрываются, а затем снова открываются, чтобы найти мои. Его зрачки сильно расширены, и я вижу потребность в его взгляде.

Врожденная потребность. Первобытное желание. Даже в лучших своих проявлениях мы пытаемся бороться с ней. Отталкиваем её, притворяемся, что её не существует. Но мы — люди, нами управляют гормоны, которые требуют размножения, которые дразнят нас требованием разорваться и истечь кровью во что-то столь естественное для нас. Связь разума и тела, более сильная, чем грехи, которые нам велят отрицать.

Наш разум отключается, а тело пробуждается в этом новом мире восторженного чуда. Чувства обостряются, а прикосновения становятся новым языком, на который мы разговариваем.

Внезапная ясность обрушивается на меня. Я делаю с Сэйнтом то, что Эроу так легко делает со мной.

Не задумываясь, я совершаю то, что