чем у образа мужчины, представленного мной. Вид его заворожил меня. Твёрдый, толстый и бархатистый, переплетённый пульсирующими венами, с золотым кольцом пирсинга на кончике. Я даже не знала, что мужчины прокалывают свои половые органы.

Это совершенно странно и абсолютно непонятно для меня. Никто даже не может его видеть, так в чем же цель?

Я вспоминаю его грубую хватку за ремень на моей шее и за мои волосы, его хриплые стоны, которые вырывались из его горла, когда он непрерывно «трахал» моё, и тот опасный взгляд в его глазах, когда он сказал мне смотреть на него, пока он был внутри моего рта. Знакомое тепло возвращается между моими бедрами, влажность всё ещё присутствует. Это ощущение, чувство того, что я связана так крепко… оно просто не кончается.

Я чувствую себя грязной. Я чувствую себя использованной. Я чувствую себя… неудовлетворенной, жаждущей большего. Как он и хотел.

Меня раздражает сам факт того, что я вообще могла получать удовольствие от такого ужасного обращения. Но правда заключается в том, что моё тело хотело этого, а мой мозг не мог понять, почему.

Вытерев размазанный макияж под глазами, я беру салфетку, чтобы вытереть губы. Сделав паузу, я смотрю на своё отражение, вспоминая его слова.

Сделай это, Брайони. Или… увидишь, что случится, если ты этого не сделаешь.

Причинит ли он боль Сэйнту, если я не выполню этот больной и извращенный план?

Откуда он вообще узнает?

Я всё равно собираюсь вытереть губы, не заботясь о его правилах, когда стук в дверь практически парализует меня от страха.

— Брайони? Ты там?

Сэйнт.

Быстро приведя себя в порядок, я прочищаю горло и открываю дверь.

Он стоит там непринужденно, опираясь одной рукой о дверную раму, и выглядит как всегда привлекательно в своем костюме. Его маска надвинута на золотистую бритую голову, его непринужденное выражение лица перевоплощается в хмурое при виде меня.

— Что не так? — он сразу же застывает, увидев мои красные, залитые слезами глаза. — Что случилось?

Я качаю головой, делая глубокий вдох.

— Ничего, просто… думаю, мне нужно идти.

Его брови поднимаются в беспокойстве.

— Брайони, что случилось? Кто-то что-то сказал? Тебя ранили? Я в полном замешательстве.

Он хватает меня за руку, притягивая ближе к себе, а я сглатываю, глядя на богато украшенный красный ковер пола в коридоре, глаза наполняются слезами, но уже по новой причине. Из-за красного, страстного гнева.

— Давай, — мягко говорит он, обнимая меня. — Давай уведём тебя отсюда.

Я рада, что он больше ничего не спрашивает. Знаю, это кажется безумием: я плачу здесь, в ванной, но это гораздо больше, чем просто слезы на вечеринке.

Он выводит меня из ванной, помогая спуститься по лестнице, где костюмированный бал продолжается уже без меня. Снова закрыв лицо маской, я сосредотачиваюсь на том, чтобы уйти, не вступая ни с кем в разговор.

Фальшивые разговоры с людьми, которые притворяются, что их действительно интересует, кто я такая, уже достали меня. Я надеялась, что если я зарекомендую себя как авторитетный член этой церкви, то добьюсь какого-то уважения. Но пока что ничего не изменилось. Я всё ещё здесь, как спутница Сэйнта, а ложь и подлые секреты епископа, похоже, игнорируются или неизвестны всем, кроме меня.

Сэйнт втягивается в разговор, пока мы уходим, и как бы он ни старался освободиться, чтобы уйти со мной, человек, с которым он разговаривает, продолжает говорить. К сожалению, Сэйнт слишком хороший парень для старших членов общины, чтобы просто так расстаться с ним, поэтому я ухожу к выходу одна, отчаянно нуждаясь в воздухе.

Когда я дохожу до гостиной возле двери, я замираю на месте, увидев её, снова ощущая сдавливающее чувство в груди.

Рядом с дверью стоит мусорное ведро, заполненное в основном салфетками от уходящих гостей вечеринки. Но мое внимание привлекает бутон, лежащий сверху. Кроваво-красный бутон с длинным зелёным стеблем, который только и ждет, чтобы расцвести, но слишком рано срезан острым лезвием человека с посланием.

Подойдя к нему, я выхватываю стебель и поднимаю его, пока моя ноющая челюсть напрягается.

Я поворачиваю голову и понимаю, что он сейчас наблюдает за мной. Я чувствую на своей шее взгляд неизвестно откуда. Разочарование прокатывается по моим венам горячими волнами, требуя выхода.

Крепко сжимаю стебель в ладони. Шипы, как и Эроу, пронзают мою плоть. Я терплю боль, делая несколько шагов вперед к потрескивающему камину в гостиной.

Наклонившись возле массивного каменного отверстия, я держу бутон над пламенем, наблюдая, как он медленно чернеет, прежде чем окончательно загореться. Стою с ним, наблюдая, как он разрушается на моих глазах, пламя выстреливает вверх, точно освещая мои глаза. Я поворачиваюсь лицом к открытой комнате позади меня, где люди смешиваются и ведут бесполезные разговоры. Никто не замечает меня, даже с горящим бутоном розы в руке.

Я бросаю стебель в пламя позади себя и смотрю в пустоту. Я не вижу его. Но знаю, что он там. Затаился в тени, как и всегда.

Сэйнт подходит ко мне, пожав плечами.

— Извини за это, — извиняется он. — Он не переставал говорить о новом дополнении, которое ввел мой отец, — он делает ещё один шаг ко мне. — Ну, давай, пойдем.

— Какое дополнение? — спрашиваю я, делая шаг вперед к нему, почти закрывая пространство между нами.

Я медленно поднимаю руку, осторожно берусь за воротник его белой рубашки и поправляю его вверх, где он согнулся. Держась за рубашку, мои руки скользят вниз к краю пиджака его костюма, притягивая его к себе, пока наши груди не соприкоснутся.

Пусть он увидит меня.

Сэйнт замирает от прикосновения, а затем делает вдох и медленно обхватывает рукой мою поясницу. Его рука слегка дрожит, пальцы проводят по тому самому изгибу, который переходит на неизведанную территорию. Очевидно, что контакт был для него неожиданным, но он не отстраняется. Его полные губы слегка приоткрываются, а другая рука поднимается, чтобы коснуться моего лица. Я прислоняюсь к ней, закрывая глаза.

— Ничего особенного… просто политика. Ты же знаешь, каковы эти люди, — он качает головой, закатывая глаза.

Меня удивляет его использование слов «эти люди» по отношению к его собственному отцу.

— Пойдем, — шепчу я, облизывая губы и внезапно ощущая вкус Эроу.

Меня раздражает горячая искра, которая пробегает по мне, находит путь между ног, вспоминая его вкус. Его прикосновения. Его власть надо мной.

— Давай уйдем отсюда, — говорю я, отмахиваясь от этого чувства.

Глаза Сэйнта смотрят в мои, затем переходят на мои губы и обратно. Я чувствую физическое напряжение между нами. Сейчас оно густое,