Лонгин помедлил, давая себе возможность ещё подумать о том, что скажет дальше.

— Я расскажу о твоих родовых корнях, царица, к чему пришёл после тщательного изучения доступных мне документов и книг, хранящихся в библиотеках Александрии, Афин, Рима. Помогли встречи с людьми, доподлинно знающими родословные известных римских семей. После чего у меня сложилось мнение, что по женской линии твои предки являются потомками царицы Клеопатры. По мужской — от карфагенского полководца Ганнибала, который едва не захватил Рим. Это, если кратко, царица, — деловито завершил Лонгин.

Зенобия некоторое время раздумывала, не зная, как воспринять слова Лонгина.

— Ты уверен, Лонгин? — затем нашла что спросить.

— Ты можешь быть уверена, что твоя родословная начинается от Клеопатры и Марка Антония, потому что их дети являются твоими предками в шести поколениях!

Лонгин с воодушевлением рассказал известную историю трагической любовной связи Клеопатры из македонского рода Птолемеев, произошедшего от одного из полководцев Александра Великого, с Марком Антонием, одним из влиятельных римских военачальников.

Лонгин развел руками и улыбнулся.

— От природы никуда не денешься — у них родились близнецы Александр и Селена, затем сын Птолемей. Птолемей стал царём Сирии. Дочь Клеопатры вышла замуж за Юбу, царя Мавретании. Их дочь Друзилла вышла замуж за Гая Юлия Соэма, правителя Эмессы; их сын Гай Юлий Алексион стал царём-жрецом Эмессы. Их потомком стал главный жрец Сирии Бассиан, дочь которого Юлия Домна вышла замуж за римского императора Септимия Севера.

Философ загадочно посмотрел на Зенобию.

— Теперь ответь, царица, что говорила тебе мать о своём детстве?

— О царях в роду со стороны отца и матери. Вспоминала об Эмессе, где жила в семье главного жреца.

— Всё сходится, царица! Корни твоего родового дерева глубокие, древние и происходят они от самой Клеопатры и Антония.

***

Расставшись с советником, Зенобия долго не могла успокоиться. Во время разговора с ним она всё думала о письме императора Аврелиана. В нетерпении сломала печать, развернула свиток. Первые слова насторожили:

"Аврелиан, император Римского государства, отвоевавший Запад и Восток, — Зенобии, пальмирской царице! Римляне помнят твоего супруга Одената, верного клятве Риму. Мы извещены, что ты взяла на себя заботу о царском престоле Пальмиры, сохраняешь мир на восточных границах Римской империи. По этой причине я оставляю за Вабааллатом, сыном Одената, право называться царём Пальмиры и моим соправителем, какие предоставлял царю Оденату император Галлиен. И ты называй себя матерью царя Пальмиры и соправителя римского императора. Но если ты желаешь устроить свой триумф в Риме, настаиваешь на этом, Сенат отказывает тебе по причине того, что для такого почёта от римского народа твоих заслуг пока недостаточно. Откажись от гордыни — и тогда ты будешь вызывать уважение римского императора, народа и Сената, а вовсе не их раздражение".

Зенобия швырнула письмо на пол. Внезапно ярость захлестнула её, стало трудно дышать. Она закричала:

— Аврелиан! Ты отказал мне, да ещё написал, что я недостойна твоего уважения! Клянусь, улицы Рима увидят меня в триумфе!

ЖЕНСКОЕ КОВАРСТВО

Царица редко обходилась без назиданий Лонгина, если только это касалось жизненных ситуаций. Однако опасалась приглашать на встречи с военачальниками. Возможно, из-за того, что между собой командиры нередко жёстко спорили, а его философские подсказки требовали сосредоточия внимания и тишины. Чего стоили, к примеру, высказывания на последнем Совете, когда Зенобия предложила обсудить необходимость войны с разбойными арабскими племенами. Полководцы охотно поддержали, а он выразил им недовольство:

— Вас увлекают мечты о вечной славе? Так знайте, всё быстро предаётся забвению. Особенно суетность похвал. Советую обратить внимание на незначительность пространства, пределами которого ваша слава может быть ограничена. Вы когда-нибудь задумывались, каков размер Пальмирского царства? Сколько в нём людей, кто станет прославлять тебя, царица, и вас, отважные командиры воинов? Можете себе представить, какой кусочек займёт Пальмира на карте Ойкумены, если вся Земля, на которой живут все люди мира, представляется всего лишь крохотной точкой в Космосе?

Зенобия видела искажённые недовольными гримасами лица полководцев, постаралась уладить настроение:

— Послушать тебя, советник, царям отказано в войнах! Чем предлагаешь заняться?

— По мне, война — прославляемое злодейство. Но если цари решаются на войну, добрый совет не помешает. Увы, цари всегда поступают по-своему и тогда становятся ответственными за результаты.

— Какой твой совет, философ?

— Не начинай сражения или войну, если ты не уверена, что при победе выиграешь больше, чем потеряешь при поражении.

Военачальники, невольно прислушивавшиеся к разговору, недовольно качали головами, но вступать в полемику с философом не решались.

На этот раз Зенобия послала за советником лектику с носильщиками и запиской, что ждёт немедленно. Лонгин оставил чтение "Политики" Аристотеля, которого выделял из греческих философов, переоделся в выходное платье и отбыл с ожиданием услышать во дворце нечто особенное.

Так и случилось. Царица только что закончила встречу с военачальниками, отдыхала на ложе и читала. При виде советника приветливо улыбнулась и протянула руку для поцелуя.

Последнее нелегко давалось старому греку, но роль придворного советника обязывала подчиняться правилам. Царица придерживалась местных традиций, позволяя подданным целовать себя от ступней ног до щёк, исходя из статуса. Лонгин прикоснулся губами только к кончикам пальцев Зенобии. Царица сделала вид, что не заметила, миролюбиво улыбнулась и указала на кресло напротив.

— Недавно слышала от тебя, что цари не совершают ошибок, если общаются с мудрецами. Вот и я надумала выслушать тебя, прежде чем поступлю, как советовали мои храбрые полководцы.

— Я весь внимание, царица.

— Надумала я воевать с Месопотамией, вернее, с арабскими разбойниками в тех землях. Из года в год они появляются у нас, отнимают у моего народа пастбища и колодцы. Бедуины вступают в сражения, отбиваются, но всё повторяется снова и снова. Арабы уже создали свой союз племён под предводительством шейха Дайзани. Называют его царём всех арабов за обещание превратить Пальмирское царство в пастбище для арабских овец. Мои полководцы готовы выступить немедленно.

Она вопросительно посмотрела на Лонгина.

— Послушай Эзопа, моя царица: "Кабан стоял под деревом и точил клыки. Лисица спросила, зачем это: ни охотников не видно, ни другой какой беды, а он клыки точит. Ответил кабан: "Не зря точу: когда настанет беда, не придётся мне тратить на это времени, и будут они у меня уже наготове"".

— Какой вывод мне сделать, умник?

— Басня учит, что к опасностям надо готовиться загодя. Если Пальмире угрожают враги, не следуй за событиями, опереди их. Не ожидай врага за крепкими стенами своего дома, встречай его на подходе. Если видишь дело, решай его, пока оно не выросло до