выравнивая дыхание, и неспешно двинулась вперед. Нет, Виктор не станет мясным желе для паука, я этого не допущу. Наш клан никогда не бросает своих.

Я шла, скользя взглядом по золоту берез, и пытаясь найти хоть малейшие зацепки. Да, паутины здесь многовато – значит, совсем рядом не обычные лесные паучки, а главные хищники. Я крутила заклинание Белого огня на ладони, стараясь делать вид, что просто гуляю по лесу. Посмотрела вверх – ничего, только ветви и листья берез. Наверно, логово твари подальше: там она развешивает своих жертв вниз головой.

Виктор оказался первым. До этого обитатели Итайна жили себе спокойно, не зная проблем и горя. Травки вот собирали… А потом мелкие паучки передали хозяину, что…

Я успела скользнуть в сторону, упала на траву и, прокатившись по земле, поднялась за толстым березовым стволом. Воздух вновь пронизал тонкий свист, и я увидела, как совсем рядом хлестнул сверкающий серый канат.

Паук плевал в меня паутиной. Я выглянула из-за дерева и увидела длинные тонкие ноги, уходившие куда-то высоко-высоко.

Новый удар! Паук сместился в сторону и выбросил очередную нить. Тоненькая молодая березка, по которой он попал, сломалась с тоскливым стоном, и в воздухе запахло гарью. Я быстро переместилась за другое дерево, успев рассмотреть хищника: да, аскоруб, которого я убила в магазине, был не то что сынком – внучком по сравнению с тем существом, которое сейчас плыло над верхушками берез.

Ну что ж, господин паук. Это не ваш лес и не ваш дом. Извините.

Я бросила цветок Белого огня, упала на землю и, свернувшись калачиком, зажала уши. Рев был такой глубины и силы, что дерево, под которое я упала, содрогнулось до самых корней. Поднявшаяся вонь была такой, что на несколько мгновений я потеряла сознание – и очнулась, когда рев превратился в тоскливый стон и улетел по ветру.

Кругом осыпались серые хлопья пепла. Качнулась многосуставчатая нога, которая вонзилась в землю рядом со мной, и с заунывным скрежетом рухнула в траву, подняв облако опавшей березовой листвы. Воцарилась тишина – и ее неожиданно резко прорезал далекий человеческий стон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Я бегу, - прошептала я, поднимаясь. – Потерпи.

И бросилась вперед.

8.3

Виктор

- Тихо, тихо. Еще немного поболит и отпустит.

Кругом была тьма, и в этой тьме кто-то истошно орал от боли, потом срывался на скуление и снова принимался орать. Потом я вдруг понял, что это я сам и ору, и на меня обрушился свет, краски, запахи и звуки. Аврелий довольно улыбнулся и отстранил от моих рук опустевшую плошку – во рту царила такая горечь, что дыхание срывалось. Я понял, что лежу в кровати в своей спальне, весь покрыт потом, и меня колотит озноб.

Но боль в спине, которая до этого выкручивала меня, словно прачка простыню, действительно отступила. Я обмяк на подушке и закрыл глаза. Осенний лес, громадный паук, плети паутины, которые опутывали меня – все это было на самом деле или почудилось?

Было, было. Поэтому у меня так и болела спина – паук ударил туда и впрыснул яд.

- Глория, - прошептал я, и она откликнулась откуда-то справа:

- Я здесь, Виктор. Все хорошо.

- Что случилось? – спросил я, открыл глаза и увидел, что Глория присела на край кровати и осторожно дотронулась до моего лба, словно хотела проверить температуру. Выглядела она такой усталой, словно в одиночку одолела монстра – или в самом деле одолела?

- На тебя напал хищный паук. Спеленал, подвесил на березе, а я его убила и притащила тебя домой, - ответила она, и ее голос прозвучал со спокойной небрежностью. Право же, какие пустяки! Убить паука, спасти вынужденного мужа – да все это можно сделать между супом и вторым блюдом и даже не вспотеть, особенно если ты боевой маг.

- Ты меня спасла, - выдохнул я. Аврелий, который возился у письменного стола, позвякивая какими-то фигурными банками и склянками, бросил оценивающий взгляд в мою сторону, словно пытался определиться с тем, можно ли меня спасать. Глория улыбнулась.

- Ну… такова моя работа, спасать людей от монстров, - небрежно ответила она. – Но спас тебя Аврелий, пока я бегала по лесу, он здесь варил противоядие.

- Через пару часов весь яд будет выведет через поры с потом, - сообщил маг и подошел ко мне с очередным фарфоровым поильником. От напитка поднималась такая вонь, что у меня шевельнулись волосы на голове, но я понимал, что сейчас не время капризничать и послушно выпил предложенное.

- Спасибо, - с искренней благодарностью произнес я, хотя что-то во мне протестовало и не желало благодарить Аврелия. Глория погладила меня по плечу, и я представил, как она вытаскивала меня из леса. Хотя могла бы вообще не бросаться на выручку. Сожрали пауки – туда мне и дорога.

А она пошла. И рисковала собой ради меня – человека, который вряд ли это заслужил.

Впрочем, Глория была хорошая, порядочная девушка. А для порядочных людей это нормально – броситься на выручку тому, кто нуждается в помощи. Пусть даже этот кто-то совсем недавно охотился за чужими секретами…

Я вдруг подумал, что это было невероятное везение. Жизнь почти всегда поворачивалась ко мне задом и вдруг вручила сокровище – и я буду дураком, если его потеряю.

Но нет, я не потеряю. Я никогда не упускал того, что приходило ко мне в руки.

- Как ты? – спросил я. – Ты не ранена? Он ведь был…

Передо мной вновь мелькнули ноги, безобразное тулово, полотнища паутины и ледяной голод в гроздьях глаз. Глория улыбнулась так, словно забота была чем-то редким и необычным.

Откуда в ней такая смелость, что она взяла и вышла против монстра? И еще говорит об этом как о пустяке.

- Все в порядке. Прокатилась пару раз по траве… - она поежилась, потерла ладонями плечи и добавила: - Надо будет поставить отпугивающие вешки. Мало ли, какая еще дрянь притащится. Как думаете, Аврелий, откуда он мог прийти?

Аврелий неопределенно пожал плечами и принялся замешивать еще одно зелье. Почему-то он с каждой минутой не нравился мне все больше и больше, несмотря на то, что именно его стараниями я был жив и не превратился в студень под нежной корочкой, который потом высосал бы паук.

- Возможно, притащился откуда-то из вангронских лесов, раньше тут таких не было. Местные пауки все же поменьше, - ответил он. Я попробовал сесть,