— Видите, вы никому не нужны, — с ужасным акцентом произнес главарь бандитов, ковыряясь острием ножа в зубах, после чего вновь захрустел луковицей. — Никто за вами не придет. Вам конец, если, конечно, не найдете денег. Продавайте свои московские квартиры, они у вас дорого стоят.

Глаза пленников светились ненавистью к мучителям.

— Русские своих на войне не бросают, — гордо заявил мужчина в майке с патриотической надписью, чем тут же вызвал веселый гогот, обросших клочными бородами бандитов.

— Они, наверное, есть хотят, — безобразно коверкая русские слова, проговорил молодой боевик, еще не успевший окончательно очерстветь душой. — Мы же их третий день не кормим. Может, развязать? — посмотрел он на главаря. — Жратвы-то у нас хватает.

— Это ты, Махмед, правильно заметил, — хохотнул главарь бандитов, отрезая от барашка заднюю ногу. — Только их развязывать не надо. Позабавимся.

Боевики оживились. Перед пленниками положили жесткую, запеченную на костре баранью ногу, поставили металлические кружки с шербетом и разломанную надвое пшеничную лепешку.

— Жрите! Жрите! Жрите!.. — громко кричали бандиты, и это чем-то походило на то, как на русских свадьбах подвыпившие гости кричат молодым «горько».

— Не обращай на них внимания, — прошептал мужчина своей подруге в медицинском халате. — Пусть себе смеются. Но нам надо копить силы. Неизвестно, когда мы сможем вырваться на волю. Так что ешь.

— Можешь мне не объяснять, я же медик, — так же тихо произнесла женщина, и на ее глазах навернулись слезы.

Длинные, густо подведенные дорогой тушью ресницы запорхали, как крылья бабочки. Но попробуй поешь-попей, когда у тебя руки связаны за спиной. Бандиты потешались, созерцая то, что приходилось вытворять русским заложникам. Они надрывали животы от смеха, глядя на то, как красотка берет зубами металлическую кружку, поднимает ее, как липкий шербет затекает в вырез халата, в ложбинку на груди. Как намокший халат становится полупрозрачным и сквозь него проступают очертания сосков.

— Чисто как шакал кость грызет, — радовался своей изобретательности главарь бандитов.

Но, как оказалось, он рано радовался. За горным хребтом уже снижались два российских вертолета. Когда до земли оставалось метра три, из открытых люков стали спрыгивать десантники. Не задерживаясь ни на секунду, они устремились в горы, растворились в ночи, чтобы через какую-то минуту появиться возле пещерной базы боевиков.

Первым поплатился часовой, прохаживавшийся по каменному карнизу возле входа в пещеру. Он лишь успел затянуться туго скрученной самокруткой с дурью, как стропорез российского десантника перерезал ему горло от уха до уха. Красочно брызнула кровь. Безжизненное тело полетело в пропасть. Десантник, «снявший» часового, молча поднял знак своим товарищам — дескать, теперь путь свободен.

Пригнувшись, группа освобождения двинулась в пещеру. И как раз вовремя. Главарь уже водил ножом в вырезе медицинского халата женщины.

— Развлечемся, красотка? — предлагал он. Остро отточенный тесак одну за другой срезал пуговицы, полы халата расходились.

Главарь бандитов под гогот братьев по разуму и оружию уже тянул грязную волосатую руку к белоснежной обнаженной груди. Женщина плюнула ему в лицо. В этот момент потенциальному насильнику вонзился в шею метко брошенный десантный стропорез. И тут началась сущая вакханалия.

Застрочили автоматы. Пули рикошетили от каменных стен, жужжали роем потревоженных ос. Молодой боевик, отстреливаясь от наступавших десантников, опрокинул на костер огромный чан с водой. Зашипели уголья. Но полной темноты так и не наступило. Трассеры очередями красочно освещали пещеру. Двое десантников уже срезали веревки с рук пленников.

— Уходим! Вы спасены.

— Я знала — русские своих на войне не бросают, — благодарно шептала женщина, придерживая на груди полы медицинского халата.

Но боевики не собирались сдаваться, они отстреливались, уходя каменным коридором. И тогда один из десантников вскинул на плечо базуку. Полыхнул огонь. Ракета, чертя за собой дымный след, ушла в глубь каменного коридора. Главарь бандитов, бросив оружие, побежал, словно мог спастись от настигавшей его ракеты пешком.

Рвануло. В слепящем свете замелькали каменные обломки. Из выхода пещеры вырвался дымно-огненный гриб, похожий на ядерный.

Утреннее солнце поднималось над горизонтом. Два низко летящих вертолета стремительно неслись над самой землей. У иллюминатора сидели, обнявшись, мужчина в майке с российским триколором и патриотической надписью и женщина в медицинском халате…»

На большом экране пошли финальные титры фильма. Публика, наполнявшая зал киноконцертного комплекса в самом центре Москвы, отозвалась бурными аплодисментами. Кто-то даже крикнул «Браво!». Плавно загорелся свет, и на сцену вновь поднялась съемочная группа художественного фильма «Симметричный ответ»: продюсер, режиссер, сценарист, актеры, исполнявшие главные роли, и две голливудские знаменитости, сыгравшие в эпизодах. Правда, актеры были уже в солидном возрасте, лет по семьдесят. Но публика их до сих пор помнила.

Люди поднимались из кресел, стоя аплодировали. Пришлось подняться и депутату Госдумы — Виктору Павловичу. Он бы, возможно, и не пошел на премьеру нового боевика, снятого по заказу одного из ведущих центральных телеканалов. Но у Виктора Павловича имелся свой интерес к этой премьере, на которую были приглашены важные люди, и интерес этот был мало связан с кинематографом. Как думский сиделец со стажем, он прекрасно знал, что важные вопросы решаются не в зале заседаний и не в кабинетах. А при неформальных встречах. Когда важный вопрос просто подсовывается, как бы возникает сам собой.

— Чушь собачья, — сказала расфуфыренная студентка, обращаясь к своему парню. — Так в жизни не бывает. Это не «Симметричный ответ», а какой-то «Асимметричный» получился.

— А мне понравилось. Чушь-то она, конечно, чушь. Но фильм захватывает. Динамика, глаз от экрана не оторвать. Но я бы картину назвал «Сошедшие с небес», это в том смысле, что он про десантников. Они вроде как ангелы, которые с неба спускаются, чтобы спасти людей.

Виктор Павлович в душе был согласен с молодым человеком, а не с его подругой. Отгремели аплодисменты, откланялись создатели фильма. Публика потянулась к выходу. Среди пришедших на премьеру были и те счастливчики, кого пригласили на фуршет. Кому попало пригласительные не раздавали. Избранных набиралось человек около полсотни. Среди них, разумеется, артисты, исполнявшие главные роли, члены съемочной группы, видные киношники-телевизионщики, несколько депутатов и, как водится, околокинематографическая публика.

Зал для фуршета сняли неподалеку от киноконцертного комплекса. Всего-то перейти улицу. Заведение называлось «Какао». Место опробованное — персонал вежливый, привыкший ко всяким экстравагантным выходкам. Кухня хорошая.