Большие и маленькие они выглядывали через ткань, будто издеваясь. На руках также были царапины. Точно он бежал в хвойном лесу и царапался о невидимые ветки.

— Я только что услышал твою мать. Те же слова. Все таки родная кровь, — кривая ухмылка исказила его лицо.

Тяжелый ком в горле, который мешал дышать вовсе остановил процесс. Я даже привстала, чтобы рассмотреть все вплоть до разбитых костяшек на руках. При свете ночной луны это было затруднительно. Но я жаждала каждую деталь. Они перекрывали мою боль.

— Неужели ты и вправду так думаешь?

— Тебя задержали. Мне сказали, что ты в тюрьме и ждешь долгих разбирательств.

— Обойдутся, — выплюнул Максим, резко разворачиваясь. На спине его были точно такие же царапины. — Группу подкрепления я просто вырубил, отключив связь. Первый сдох не от моей пули, точно так же как и второй. Пули принадлежат тому самому генералу, который отдал приказ. Это доказала экспертиза. На них нет моих отпечатков пальцев. Пусть теперь расхлебывает он. А почему задержали? На шее второго нашли частицы моей кожи, когда я его душил, и на щеке, потому что пару раз получил. Но пусть это докажут, может я просто проверял пульс.

Откровенная бравада осталась без ответа. Я просто вспоминала, что надо дышать.

— Да, ты права, я все знал, — Максим едко продолжил. — И о слежке и об их плане. Генерал не мог простить такую дерзость. Никогда. Он человек старой закалки, безжалостный и жестокий. Да, я подготовился заранее. Но не таким образом, как ты себе напридумала. Специально ехать сотни километров? Глуши что-ли мало вокруг.

— Но…

— За дом реально просили. Женщина по голосу не молода и имела понимание, какой именно дом хочет купить. Она была в курсе, что он был на торгах несколько лет назад, но тогда мы передумали. И вот продажа вновь появилась на страницах. Не знаю зачем он ей сдался, но факт есть факт.

— И она приехала на встречу?

— Сама знаешь, что нет. Мне пару раз казалось, что это чья-то шутка. Потому что нотки знакомого голоса я пару раз ловил в вашем доме.

— Кто? — тут же спросила.

После долгого молчания и после того, как Максим несколько раз вдыхал воздух, словно готовился признаться он просто развернулся к окну и признался в другом.

— У меня есть просьба к тебе. Я уйду, но хочу, чтобы ты исполнила мое желание.

— Куда уйдешь? — не смогла я не спросить.

— Я же притягиваю беды, — невесело хмыкнул он, передернув плечом. — Просто исчезну.

Хотелось встать и посмотреть, что же такого интересного есть за окном, что это занимает все внимание моего гостя. А еще хотелось встать рядом, положить ладонь на крепкое плечо и отговорить. Не исчезай, хотелось попросить, но разговор не шёл в эту сторону. А начинать первой щепетильную тему не было в моем стиле. И вообще, женская гордость мне не позволит признаться первой. Что до сих пор люблю, просто с ума схожу.

Вместо этого я тихо спросила.

— О чем ты просишь?

Медленно разворачиваясь обратно ко мне, пальцы Максима ощупали оставшиеся пуговицы на рубашке, стремясь раскрыть голую грудь.

— Нарисуй меня.

— Смысле? — нахмурилась я. Просьба оказалась неожиданной и неподготовленная я просто раскрыла рот. — Нарисовать? Карандашом?

— Да, как раньше.

— Как раньше… — выдохнула я. А после смутилась. Не думала, что состояние планктона позволит эмоциям взять вверх.

Когда-то давно я не могла провести день без одного наброска, который копировал бы черты лица одного хулигана.

— Я не рисую больше, — было ему ответом, хотя что либо произнести было трудно. Рубашка упала на пол, открывая обзор на широкую крепкую с темными волосками грудь. Она блестела в свете ночной луны маленькими бисеринками пота.

Идеальная красота смешалась с чудовищной реальностью. Потому что темные кровоподтеки и открытые царапины больно задевали сердце. Было невозможно смотреть, но и перенести взгляд тоже не удавалось.

— Врешь, — чёрные угольки вместо глаз буквально впились в меня.

— Я правда не рисую вот уже больше пяти лет.

— Почему?

Я пожала плечами, опустив взгляд. Да как то я выгорела. Каждый раз беря в руку карандаш по коже бегали холодные мурашки. Даже в институте я писала только ручкой. Хотя ощущения неправильности ситуации на пальцах не отпускали еще долго.

— Смирилась, — ответила в конце концов.

— Но ты не забыла каково это.

Я отказывала и отказывала. И чего ему приспичило сейчас побыть натурщиком? Лучше бы поискал чистый полотенчик с водой и стерильную повязку. Больно же смотреть на эти гематомы, оставленные добрыми следователями в ходе расследования. Небось, ещё пожалели что Максим так быстро отделался.

Уговоры велись несколько долгих минут, после чего я все таки уступила и взяла услужливо протянутый кусок карандаша.

Я это сделаю.

Максим ошибался. Я забыла то ощущение лёгкости и счастья, когда белый пергамент наполняется линиями, штрихами и мелкими деталями, которые в итоге собираются в единый образ. Забыла какое радость творческого процесса.

Я хочу.

Рука застыла в воздухе. Секунда, две… пять, десять. Настенные часы гулко отсчитывали секунды в абсолютной тишине. Казалось, даже на улице ветер стих, чтобы ненароком не испугать то маленькое желание, что теплится в груди. Пальцы онемели и опустились обратно, не притронувшись к белой бумаге ни на миг.

Не могу.

— Не могу, — повторила я вслух.

— Аня, — голос оказался совсем вблизи, а после кровать прогнулся под весом севшего мужчины. — Аня, дай мне немного той жизни, немного того спокойствия, который я имел тогда. И потерял сейчас. Знаешь как часто я поднимался в твою комнату в надежде увидеть новый рисунок? Я задыхался без них.

— Я больше не та Аня. У меня нет той фантазии. Я забыла каково оно — создавать что либо из ничего.

— Я же здесь. Посмотри заново, прочерти пальцами мое лицо и ты запомнишь.

Мужская ладонь сжала мою, но не пошевелила.

— Я и не забывала, — прошептала едва, но мои слова были услышаны.

Рука Максима едва дрогнула и на секунду замерла.

Его близкое дыхание сбивало с мысли и выуживало правду из темных недр души. Оттуда, куда я не заглядывала почти вечность.

— Максим, я тебя не забыла, поэтому не могу рисовать. Не могу. Каждый штрих повторяет тебя. Каждая точка стремиться быть тобой. Не может получится рисунок, чем то не похожий на тебя. Не заставляй меня, прошу. Просто уходи.

— Ты не понимаешь, — последнее, что проговорил Максим, прежде чем приблизился вплотную и взял мои губы в свои.

— Макс…

Шептала я горячо между моментами, когда Максим брал паузу, чтобы вдохнуть. Он напирал все сильнее, беря