Суть экзистенциализма (как сартрианцев, так и других его представителей) заключается в вере в способность человека заботиться о своей свободе и внутренней целостности до такой степени, чтобы при необходимости умереть или покончить с собой во имя этого. Сартрианский экзистенциализм зародился в движении Сопротивления во время последней войны во Франции, в которой Сартр и другие отважно сражались; и казалось бы, что это философское течение должно было черпать жизнестойкость и мощь в борьбе за свободу Франции. Но как сообщают нам путешественники из Франции, экзистенциализм постепенно превращается лишь в изощренное интеллектуальное развлечение для молодых парижских дилетантов.

Мы согласны с фундаментальным сартрианским выводом о том, что индивид не избежит необходимости принимать решения и что его существование как личности зависит от этих решений; и чтобы сделать выбор в пользу одиночества и свободы, человеку потребуется, буквально и фигурально, агония тревоги и внутренней борьбы. Но тот факт, что люди могут выбирать свободу и что они иногда умирают за эту свободу (обе вещи очень странные и полностью противоречат простой идее самосохранения), раскрывает глубочайшее знание о человеческой природе и человеческом существовании. Никто не станет отдавать жизнь за противоположную точку зрения или за некий негатив. Человек может погибнуть за безнадежное дело, но он умирает за значимые позитивные ценности, такие как собственное достоинство или целостность. Ущербность сартрианской позиции проистекает из неспособности проанализировать те самые предпосылки к свободе, которую он так почитает. Интересно, что случится с экзистенциализмом Сартра, когда он отделится от французского движения Сопротивления. Некоторые проницательные критики утверждают, что это движение может стать авторитарным: Тиллих полагает, что оно может войти в католицизм, а Марсель[56] предсказывает, что оно будет марксистским.

Мы не ставим целью подробно рассказать о том, какой должна быть структура отношений с миром. Есть много разных подходов. Греки называли ее «логосом» (отсюда термин «логический»). У стоиков было понятие «естественного закона», «формы» жизни, в соответствии с которой необходимо жить, чтобы быть счастливым. В XVII и XVIII веках существовала вера в «универсальный разум». Мы только хотим подчеркнуть, что мыслящие люди на протяжении веков пытались по-разному описать эту структуру и что каждый человек сознательно или бессознательно использует такую структуру – ту, внутри которой он действует. Большинство людей склонны принимать определенные правила, что проистекает из их неосознанного согласия с ожиданиями общества. То, что мы описали как «конформизм» и «авторитаризм», служит бессознательной структурой для многих людей в наши дни. И в любом случае лучше четко определиться и спросить себя, какую структуру ты принимаешь.

Конечно, разработка адекватного представления о структуре является проблемой философии, религии и этики, уже затем работающих с социальными науками, включая психологию. В этой книге мы имеем дело главным образом с психологией и уже привели некоторые аргументы в пользу нашего психологического понимания потребностей и отношений человека применительно к вопросу о структуре. В последующих главах мы более подробно рассмотрим вопрос о том, какая именно структура – в этике, философии и религии – обеспечивает наиболее полную реализацию возможностей отдельной личности.

Свобода не приходит автоматически, она достигается. Ее нельзя получить за один раз, она должна добываться каждый день. Как Гёте убедительно описывает окончательный урок, усвоенный Фаустом:

Главным шагом в достижении внутренней свободы является «выбор себя». Эта странно звучащая фраза Кьеркегора призвана подтвердить необходимость ответственности человека за себя и свое бытие. Это отношение, противоположное слепому импульсу или рутинному существованию; это отношение жизненности и решительности; оно означает, что человек признает, что он существует в своем конкретном месте во Вселенной и берет на себя ответственность за свое бытие. Это то, что Ницше имел в виду под «волей к жизни», – не просто инстинкт самосохранения, но желание принять тот факт, что человек является самим собой, и взять ответственность за реализацию собственной судьбы – что, в свою очередь, подразумевает принятие того факта, что человек должен сам делать базовый выбор.

Мы можем яснее увидеть, что означает выбор себя и своего существования, если рассмотреть противоположное и выбрать не существовать, то есть совершить самоубийство. Значение самоубийства не в том, что люди убивают себя в больших количествах. В действительности это очень редкое явление, в основном в рамках группы психотиков. Но психологически и духовно мысль о самоубийстве имеет гораздо более широкий смысл. Существует такая вещь, как психологическое самоубийство, при котором человек не лишает себя жизни тем или иным действием, но умирает, потому что решил – возможно, даже не осознавая этого – не жить. Нередко можно услышать о подобных инцидентах, и, например, один такой случай с потоплением рыбацкой лодки произошел совсем недавно. Двадцатилетний юноша вместе с пожилым рыбаком в течение часа цеплялся за плавающие в бурных водах доски и твердил о том, что он слишком молод, чтобы умереть. Но в конце концов, со словами: «Я сдаюсь; прощай, папа», – он отпустил доску и утонул. Конечно, мы не знаем всех внутренних психологических факторов, которые приводят к тому, что человек, очевидно, еще обладая силами, сдается и умирает; но вполне можно предположить, что здесь действует какая-то внутренняя тенденция не выбирать жить.

Другой пример – жизнь людей, которые посвятили себя определенным задачам, таким как забота о больном или завершение важной работы. Они стойко борются с трудностями, как будто решили, что им «нужно» жить; а затем, когда задача выполнена, когда «успех» достигнут, они умирают, словно по какому-то внутреннему решению. За четырнадцать лет Кьеркегор написал двадцать книг, закончил их в весьма раннем возрасте сорока двух лет, а затем – мы почти говорим «в заключение» – лег в свою кровать и умер.

Эти формы выбора не жить демонстрируют, насколько важно выбирать жить. Вряд ли кто-то действительно начинал жить, то есть сознательно выбирать свое существование, пока не сталкивался лицом к лицу с тем ужасающим фактом, что он мог бы уничтожить себя, но выбрал не делать этого. Поскольку человек свободен умереть, он свободен и жить. Массовые формы автоматического поведения больше над ним не властны; он больше не существует как случайный результат того, что его родители как-то его задумали, его взросление и жизнь отныне не бесконечно малый элемент в цепочке причинно-следственных связей, свадеб, зачатия новых детей, старений и умираний. Поскольку он мог бы выбрать умереть, но предпочел не делать этого, каждое последующее действие в какой-то степени стало возможным благодаря этому выбору. Каждое действие теперь обладает своим особым элементом свободы.