В здании офиса все уже были на рабочих местах. А может и вообще не ложились спать – такая мысль мелькнула у меня, когда я подходила к ресепшн на нужном этаже здания. Стоило только назвать своё имя – с присовокуплением фамилии Левицкая, разумеется – как секретарша превратилась в саму услужливость. И ей было плевать на мой внешний вид, далёкий от представления о том, какой должна быть модно и дорого одетая женщина.

Пётр Сергеевич тоже согласился принять меня сразу же, как только узнал, что я в офисе.

Зайдя к нему в кабинет и оставив дверь открытой, чтобы у меня была эфемерная возможность уйти в любой момент, когда мне этого пожелается, я натянуто улыбнулась поднявшемуся мне навстречу дяде. Его взгляд скользнул по моему лицу, и Пётр Сергеевич сделался обеспокоенным. Оно и ясно – без косметики и заплаканная, я представляла из себя довольно унылое зрелище.

– Танечка! Как я тебе рад, – он подошёл ко мне и проводил к стулу напротив своего рабочего места. – Может кофе, чай? Сока?

Я помотала головой и сделала глубокий вдох. Все слова куда-то растерялись, а в горле появился комок, который я никак не могла проглотить.

– Не хочу. Спасибо.

– Так.

Пётр Сергеевич прошёл обратно к своему месту и устроился за столом, глядя на меня всё тем же взглядом, полным тревоги.

– Что-то случилось? – проговорил он тихо. – Роберт тебя обидел?

Я невесело усмехнулась, не глядя на своего собеседника. Определение «обидел» мало подходило к тому, что случилось у нас на самом деле. Но выносить сор из избы и предъявлять дяде грязное бельё я не собиралась.

– У меня есть вопрос, Пётр Сергеевич.

– Слушаю.

– Что это за история с теми акциями, которыми всё никак не может завладеть Роберт?

На лице Петра Сергеевича сначала появилось озадаченное выражение, но оно быстро сменилось улыбкой, в которой не было ни капли тепла. Я застыла на месте. Если и сейчас у меня не выйдет выяснить хоть что-то обо всей этой ужасной ситуации – я просто сойду с ума.

– Вижу, вы с Робертом обсуждали это. Всё просто, Таня. До тех пор, пока ты являешься его женой, он владеет полным пакетом акций. В случае, если вы разводитесь в течение ближайших трёх лет, часть акций отходит тебе.

Он пожал плечами, словно бы говоря, что это само собой разумеющееся последствие нашего брака, я же замерла на месте, не в силах сделать следующий вдох. Значит, Аня мне не соврала. Роберт будет сохранять нашу недо-семью ровно до тех пор, пока не минует угроза потерять часть акций. И за его нежностью, которую он проявлял ко мне, не стояло ничего, кроме голого расчёта. Причём голого во всех смыслах этого слова.

Перед глазами вновь замелькали картинки того, в каком виде я застала Роберта в постели Анны. К горлу подступила тошнота.

Пётр Сергеевич смотрел на меня, я – пыталась зацепиться взглядом хоть за что-то, что было бы способно меня отрезвить. И дать хоть крохотный шанс на то, чтобы сказать единственно-правильное во всей этой ситуации. Я откажусь ото всех этих несчастных акций, денег, контракта. Дам какие угодно обязательства Левицкому, какие угодно документы. Всё, чего бы он ни потребовал. Лишь бы только стало легче дышать. И лишь бы только у меня вновь было то немногое, что я имела до встречи с Робертом – свобода.

– Я не хочу больше быть его женой, Пётр Сергеевич, – выдавила я из себя, силясь совладать с дрожащим голосом. – Я хочу развода с Робертом.

Он не успел ответить, когда прямо за моей спиной раздались… аплодисменты.

Резко обернувшись, я увидела Левицкого. В помятом костюме, взъерошенного и чертовски злого. Он усмехнулся, глядя на меня и так и продолжая аплодировать. И вдруг выдал то, что пригвоздило меня к месту:

– Браво, Таня. Прекрасная актёрская игра. Во всём. Меня ещё ни разу не обводили вокруг пальца таким изящным образом. Впрочем, я сам виноват. Увлёкся. Но теперь всё будет иначе, поверь мне.

* * *

О да, так феерично его действительно не нае*ывали ни разу в жизни. Словно наивного юнца, каким он, впрочем, и ощущал себя рядом с Таней. Юным, доверчивым и… влюбленным. И, как следствие всего этого – обманутым. Потому что то, что случилось за последние сутки, теперь, когда он лично услышал, что она намерена получить у него развод – а значит, и весь пакет подаренных дядей акций – сложилось для Роберта в стройную и невыносимо тошнотворную картину.

Все началось вчера вечером, со звонка его юриста, которому он переправил принесенные дядей бумаги, так и не удосужившись их внимательно прочитать. Осторожно подбирая слова, Левин сообщил ему то, отчего у Роберта зло сжались челюсти, а сердце ухнуло куда-то вниз.

– Ты же в курсе, что в этих документах, которые ты мне переслал? – поинтересовался юрист, и Роберт, уже понимая, что новости ему не понравятся, коротко спросил:

– А что там?

– Ты станешь полноправным владельцем всех акций только в том случае, если не разведешься с женой в течение трёх лет. Если же это случится, то весь пакет Петра Сергеевича отходит ей в качестве моральной компенсации.

В ответ на это Роберт сумел выдавить только одну-единственную фразу:

– Ясно, – и, пообещав перезвонить, отключился.

На самом деле, не ясно ему было ни хера. И главный вопрос, который стучал в голове назойливым молотом, заключался в следующем: а знала ли Таня об этом условии?

Он вспомнил, что дядя когда-то наведывался к ней в садик. Могли ли они на пару сплести вокруг него какой-то заговор? Да нет, это же полный бред. Ведь она была так удивлена тогда, в ресторане, что он затеял весь этот сыр-бор ради акций. Ведь не могла же его жена быть настолько блистательной актрисой?

Или все же могла? А что, если она узнала все детали дела раньше него и теперь, усыпив его бдительность, потребует под каким-нибудь нелепым предлогом развода?

Роберта замутило, когда он вспомнил, какой спокойной она, в отличие от него, оставалась во время своего сексуального спектакля в доме дяди – тогда он не чувствовал ни малейших признаков какого-либо влечения к себе с ее стороны, а потом вдруг, как резкая вспышка, эта их сумасшедшая ночь после свадьбы…

Левицкий понял, что ещё немного – и от свербящих мозг предположений, каждое последующее из которых было ещё страшнее предыдущего, просто свихнется. Резко поднявшись из-за стола, Роберт быстрым шагом направился к кабинету дяди.

– Ты совсем е*анулся? – атаковал он дорогого родственника вопросом прямо с порога, даже не потрудившись закрыть за собой дверь.

– Роберт, это что за выражения? – возмутился дядя, потрясённо на него глядя.

– Я выразился ещё очень мягко в сторону того, кто дошел до крайности в своем стремлении мной манипулировать.

Б*я, как же его зае*бало это вмешательство в его жизнь! Да видел ли вообще этот человек предел в своих поступках? По всей видимости, нет. Но Роберт не мог сказать, что очередная подлость дяди так уж сильно его потрясла. Таня – вот что беспокоило его больше всего.