что искала меня. Я только не понимаю почему.

– Та-ак… Ты нам поможешь, если все расскажешь.

Люсинда вытащила из рюкзачка блокнот, покопалась в поисках ручки, но нащупала карандаш. Сердце невольно екнуло, когда она увидела, что это карандаш из дома дяди Паши. Когда успела взять его, да еще так, что сама не поняла? Видимо, в последний визит. Точно! Дядя Паша уходил по ее просьбе за ручкой, а принес карандаш.

– Началось это со снов…

Люсинда скрупулезно записала все, что ей рассказала Марина. И если первые сны не показались значимыми, то последующие вызвали тревогу.

– …Я пришла в сумрачное и туманное место. Клочья паутины свисали с голых деревьев, спутывались в коконы. И в этих коконах – мужчины. Мертвые…

Марина обхватила себя руками, будто сильно замерзла.

– Это так ужасно, Люси! Паутина – в темных пятнах крови, а у всех мертвых разворочена грудь. У них будто вырвали сердца! Я хотела убежать, но не смогла сдвинуться с места. А потом услышала слабый голос. Какой-то мужчина звал на помощь.

Марина сделала паузу. Люси не стала торопить, она даже, дабы не сбить девушку с мысли, отложила карандаш. Потом запишет.

– Я нашла того, кто еще стонал. Его тоже опутала паутина, но пока не замотала в кокон. Мужчина не был ранен, только ослаблен и очень напуган. Мне кажется, это его я увидела в своем первом сне. Он заблудился и звал на помощь…

Марина снова замолчала. А Люсинда задумчиво покусала губу, потому что рассказанное вызывало какую-то смутную ассоциацию.

– Я поискала что-то, чтобы разрезать паутину, а потом попыталась разорвать ее руками. Но паутина слишком крепкая. Может, я бы нашла, как освободить мужчину, если бы не женщина… Я заметила ее слишком поздно. Оказывается, она наблюдала за мной и моим потугами с улыбкой. Как долго – не знаю. У нее такая кошмарная улыбка, Люси! – в ужасе воскликнула Марина. – Рот красный, зубы мелкие, с заостренными клыками… Иногда эта женщина кажется очень красивой, иногда – безобразным чудовищем. Когда она увидела, что ее обнаружили, захохотала, и я проснулась. Вот и все.

– Точно? – уточнила Люсинда, потому что в финальной фразе почудилась недоговоренность. Марина тяжело вздохнула и призналась:

– Вчера у меня было свидание с Максом. Самое настоящее! Представляешь, он пригласил меня в ресторан! – Марина смущенно улыбнулась, и Люсинда приободрила ее кивком. Наконец-то! Наконец-то Макс додумался сделать что-то такое, что отвлекло бы Марину от больничного заточения.

– Все было хорошо ровно до момента, когда я все испортила! Во время нашего разговора кто-то будто положил мне на плечи руки и что-то прошептал. Я очень испугалась.

– Еще бы, – ровно ответила Люсинда, хоть про себя содрогнулась. – И ты, конечно, ничего не сказала Максу.

Марина тяжело вздохнула.

– Я растерялась. А он подумал, что мне стало больно. Испугался и быстро отвез меня обратно.

– Макс испугался, потому что тоже кое-что услышал.

– Тоже? Значит, то, что ко мне привязалось, – мертвое? – в ужасе прошептала Марина. – Это значит, что я, как и он… Я же тоже чуть не умерла. Я что, теперь буду слышать мертвых?

Может, это и тревожило Макса? Люсинда помолчала, взвешивая слова, но так и не нашла, что ответить. Пусть тут уже Макс разбирается.

– Давай вот что сделаем, – предложила она. – Опиши мне подробно эту женщину, а я постараюсь ее зарисовать. Как тебе идея?

– Хорошая, – выдавила Марина, улыбаясь так, будто вот-вот расплачется.

Но потом взяла себя в руки и принялась описывать незнакомку.

Люсинда водила карандашом по бумаге, что-то подправляла, что-то оставляла. Изо всех сил она старалась не думать о том, что этот карандаш, возможно, держала в пальцах, когда впервые рисовала у дяди Паши Славу.

– Не знаю, как это у тебя получается, но ты практически в точности зарисовала эту женщину, – восхитилась Марина, когда они закончили.

– Просто ты очень хорошо ее описала, – с нарочито невозмутимым видом произнесла Люсинда и захлопнула блокнот. – Мне пора. Я передам все Максу. Не бойся, он найдет выход.

– Я не боюсь, – сказала Марина, но ее голос все же дрогнул.

Люсинда натянула куртку, напялила шапку, накинула лямки рюкзачка.

– Люси, к вам не приезжала Алиса Грачева? – вдруг спросила Марина так решительно, будто справилась с какой-то внутренней борьбой.

– Приезжала. А что?

– Да нет. Ничего, – нервно усмехнулась девушка.

– М-м? – не поверила Люсинда.

– Так. Мне ее приезд в агентство тоже приснился. Хотела проверить. Алиса будто дважды приезжала.

– Насчет дважды не знаю, но один раз точно. Сегодня.

– Сегодня, – эхом отозвалась Марина и заметно сникла.

– Все в порядке?

– Да. Мне не нравится, что мои сны стали будто вещими. Только однажды, летом, приснившееся сбылось. В общем, мне все это мало нравится. Не знаю, как вы живете с вашими талантами!

– Кто-то еще недавно огорчался своей «обычности», – не удержалась от подколки Люсинда.

– Ну да… Сама не понимала своего счастья.

Марина наконец-то засмеялась.

– Кстати, передай Максу, что меня сегодня выписывают! Узнала перед твоим приходом. Я ему, конечно, напишу, но он не всегда читает сообщения во время работы.

– Такое с ним случается. Поздравляю! Это хорошая новость.

– Да, – мечтательно улыбнулась Марина. – Меня наконец-то выписывают… Надо бы предупредить Станислава Родионовича!

– Кого? – Люсинда подумала, что ослышалась. Мало ли людей на свете с такими именем и отчеством? Но вероятность, что еще один Станислав Родионович находится здесь и сейчас, была слишком мала.

– Это пожилой мужчина, с которым я недавно познакомилась. Он тоже, как и я, страдает от скуки. Мы немного подружились. Вместе пили чай, обсуждали фильмы и книги. Сегодня собирались снова встретиться вечером. Станислав Родионович огорчится, если я не приду и не предупрежу его. У него же сердце.

– Ничего, он переживет, – невольно вырвалось у Люсинды. И пока ошарашенная ее фразой Марина не успела что-либо спросить, выскочила из палаты.

По коридору Люси неслась, пригнув голову и спрятав лицо в намотанный на шею шарф. Внутри все клокотало от негодования, а душу разрывали два противоречивых желания: убежать от этого места как можно дальше или, наоборот, развернуться, чтобы сказать Марине, как она ошибается. У этого человека, «милого» Станислава Родионовича, нет никакого сердца!

Люсинда резко остановилась, потому что ее ошпарило догадкой. Та мысль, которая ускользнула во время разговора с Мариной, теперь облеклась в форму. Вернее, в некую цепочку, пока слишком эфемерную, не скрепленную фактами. Сердце – сердцеедка – сны Марины с женщиной и мужчинами, у которых вырвали сердца.

Люсинда вышла на улицу, но отправилась не к метро, а в кафе, в котором недавно сидела с Максом. Только сейчас она поняла, как