Убежища здесь не оказалось, во всяком случае, диггер его не нашел, зато обнаружил огромный подвал, состоящий из нескольких помещений. Комната, выбранная Николаем для ночевки, была отрезана от остальных массивными дверьми, на его счастье, незапертыми. Окон, за исключением одного, крохотного, под самым потолком, не было. Единственное вентиляционное отверстие, которое Штык тут же залепил клейкой лентой, выходило не на улицу, а в другое помещение. К тому же инженерные коммуникации уже давно не работали, и воздух в помещение не нагнетался. Одним словом, риск проникновения радиации в подвал был минимальным. И все же очень не хотелось снимать противогаз.

Судя по нескольким несгораемым шкафам, десятку парт и стульев, подвал когда-то использовался как складское помещение. Николай подошел к одному из несгораемых шкафов, повернул задвижку, раскрыл. Тот оказался пустым. На то, чтобы разогнуть с помощью кусачек крепления для полок и вынуть их, объединяя внутренние отсеки, ушло не более нескольких минут.

Рюкзак и оружие – «Канарейку», «Лося» и трофейную снайперскую винтовку с прицелом-тепловизором – он перетащил поближе. Взяв с собой флягу и открытую банку тушенки, забрался в шкаф, прислушался к ощущениям. Как ни странно, но, спрятавшись в металлический ящик, Николаю удалось обмануть самого себя. Пожалуй, здесь он бы мог решиться снять противогаз.

Штык скрепил куском клейкой ленты дверцы шкафа между собой изнутри. Затем стянул маску. На миг ему даже показалось, что маска, прилипшая к потному, мокрому лицу, и впрямь вросла в кожу, превратив его в Вечного Диггера.

Устроившись в шкафу с максимально возможным комфортом и включив налобный фонарик на минимальную мощность, Николай принялся за ужин. Тушенку он ел не спеша, смакуя каждый кусочек, практически не жуя, позволяя сочным волокнам таять на языке. Доев, Штык некоторое время размышлял, стоит ли вылезать за новой порцией. Организм требовал добавки, но отдыха он требовал ничуть не меньше. Так, за размышлениями, диггер и уснул.

* * *

Кристина дремала на соседней раскладушке, свесив руку, касаясь кончиками пальцев пола. Она выглядела, будто акробатка, давшая представление, да так и заснувшая в какой-то изысканной акробатической позе.

Девушка казалась такой хрупкой и беззащитной, что при мысли о боли, которую ей могут причинить, у Леонида все сжималось внутри. Когда же он вспоминал, сколько боли причинил ей он сам, его начинало тошнить, да так, что внутренности подступали к самому горлу.

Кристина обвинила его в том, что он не пропустил ее на Площадь Ленина. Что бы она сказала, узнав, что он убил Олега? Чита тихонько встал, стараясь не скрипеть пружинами раскладушки. Прошелся по помещению, разминая затекшие ноги.

Дышалось тяжело, тошнота не проходила. Перед сном они поужинали консервами, найденными в бункере. Леонид почти не ел, как ни уговаривала его Кристина, ссылаясь на обильную кровопотерю, из-за которой он недавно потерял сознание, и на необходимость восполнить силы. Кусок в горло не лез. Сейчас парень был рад, что не смог запихнуть в себя порцию рыбешек, обильно сдобренную жирным, потемневшим от времени маслом. Казалось, что в бункере теперь дышится тяжелее. Воздух стал спертым, неподвижным, густым, словно масло в консервах. Хотя на самом деле вряд ли можно было ощутить разницу в качестве воздуха за короткий период, прошедший с момента отключения вентиляции. Тем не менее Чите казалось, что каждый следующий вдох дается чуточку труднее, словно дышишь через фильтр противогаза. На каждый вдох теперь словно бы требовалось затратить больше усилий. Захотелось дышать чаще и глубже. Грудь заходила ходуном, будто работающий насос.

В следующий момент парень взял себя в руки, сообразив, что воздух стоит экономить. Несколько раз глубоко вздохнув, восстановил прежний ритм дыхания. При мысли о нехватке кислорода сердце забилось чаще. Как это будет? Захочется спать, тело станет неподвижным и неуклюжим, мысли – вялотекущими и непокорными? Отяжелевшие веки упадут на глаза и больше не разомкнутся? Так умирают от удушья?

Чита оглянулся на спящую Кристину, прошел в пункт управления, беззвучно прикрыл за собой дверь. Желтый телефон. Внутренняя связь. Власов, в отличие от нерасторопного дежурного Иванова, ответил почти сразу.

– Что надумал? – деловито поинтересовался веганец.

– Скажи, цель оправдывает средства? – задал встречный вопрос Леонид.

– Ты дури обкурился?

– Я хочу знать, с кем иду на сделку. Особенно, когда цена сделки – человеческая жизнь.

– Ты отдашь Кристину?

– Цель оправдывает средства? – настойчиво повторил парень.

– Смотря какая цель.

– Ваша цель. Создание нового человека, приспособленного к жизни на поверхности. На что вы готовы пойти ради нее?

– На все, – коротко ответил Власов. – Эта цель оправдывает любые средства. Ты ведь и сам понимаешь это. Если она будет достигнута, никто, даже самые закостеневшие моралисты, и пикнуть не посмеют о том, чего нам это стоило.

– Зачем вам война?

– А ты хорошо осведомлен, – хмыкнул Эдуард. – Выход на поверхность должен быть организованным. Это потребует огромных ресурсов и объединения всего метро.

– Я отдам Кристину. Я никогда не стал бы участвовать в этом добровольно и не верю, что ваша цель стоит войны. Но раз все случилось именно так, мне очень хотелось бы дожить до дня, когда люди выйдут на поверхность.

– Здраво мыслишь, – одобрил собеседник.

– Я не рискну остаться в бункере, лишившись единственного козыря. Утром я уйду отсюда, оставив дверь открытой, а девушку – связанной.

– Хорошо, меня это устраивает. – Власов был доволен. – Ты мне нравишься, парень, ты очень честен. В том числе – и с самим собой. Я не буду искать тебя, как и обещал. При условии, что и ты сдержишь свое обещание.

– Я позвоню утром, – произнес Леонид.

– Постой, – быстро вставил Власов, – еще кое-что. Надеюсь, тебя не возбуждают беспомощные связанные девушки? Кристина нужна мне целой и невредимой.

Чита положил трубку. Взгляд упал на телефон с маркировкой «Д-7». Проклятые секретчики. Сидят там у себя на секретной ветке как… как шпроты в масле.

Парень снял трубку, послушал гудки.

– Ваш позывной? – спросили его все тем же скучным голосом.

В ответ Чита выдал забористое ругательство, от которого краснел сам Дед, когда его произносил. На другом конце провода воцарилась тишина. Затем голос, в котором наконец-то прорезался интерес, спросил: «Это что значит-то?»

– А ты подумай, – ответил Леонид и положил трубку.

Вернувшись к раскладушке, он тихонько лег, стараясь не шуметь. Натянутая ткань прогнулась под ним, растягивая скрипучие пружины. Кристина пошевелилась, перевернулась на бок. Чита встретился с ней взглядом.

– Не спится?

– Не спится.

– Куда ходил? – Девушка протянула руки к его лицу, поправила чепец, нащупала хвостик бинта, чуть подтянула и заправила под повязку.