Сергей Везунов после свадьбы друзей уехал из страны. Как говорил Петр Кислов, его аккредитовали китайцы на многолетнюю службу на пекинском телевидении.

Валентина и Петр Кисловы переехали в Петербург. Их как прогрессивных молодых педагогов пригласили работать в новой частной гимназии с более чем хорошим окладом и новой трехкомнатной квартирой на берегу Невы.

После блестящего окончания института Наталья Баскакова поступила на службу в обыкновенную городскую детскую больницу гинекологом. И бросать госслужбу не желает ни за какие деньги, хотя предложений много. С Лерой встречается крайне редко, так как не находит взаимопонимания с ее мужем. Да и он явно недолюбливает подругу жены, несмотря на то, что знают они друг друга с детства.

Так получилось, что друзья расстались на многие годы, не зная, когда встретятся вновь. Но жизнь порой распоряжается по-своему...

— Лер, ну имей совесть! Отпусти! — ныла Маруся.

— Я уже двадцать восемь лет Лера и на дискотеку тебя не пущу! Все, Манька, отвали.

Лера стояла перед зеркалом и расчесывала свои волосы. С годами они совсем не изменили ни свой цвет, ни густоту. Сколько раз и бабушка, и подруги советовали ей остричь длинную волну льняных волос, но Лерка с упорством носорога не соглашалась. Даже отец, который всегда был солидарен с дочерью в этом вопросе, пару лет назад прогундосил, что уж не по возрасту да и не по моде носить длинные волосы, но Лерка игнорировала и его высказывания. «Модно то, что ношу я!» — словами великой Коко Шанель отмахивалась она и ежедневно по утрам проводила свой почти мистический ритуал.

Она распускала волосы, брала большой редкий гребень и расчесывала свою гриву, доводя ее до блеска. Волосы начинали искриться, и теплая волна, касаясь голой спины, успокаивала. Это было нечто вроде тренинга. Лера в процессе расчесывания волос подводила итоги дня ушедшего, планировала день грядущий и очень не любила, когда ее отрывали от священнодействия.

А Маруська, эта четырнадцатилетняя, не по годам развитая девица никак не могла взять в толк, что ничего не добьется от Леры во время ее утреннего туалета, только нарвется. Об этом ей неоднократно говорил и отец и бабуля. Но Манька слыла девушкой настойчивой и упрямой. Если ей нужно получить ответ сейчас, то ей было все равно, расчесывает ли Лера волосы или сидит в туалете. Вот вынь и положь ей то, что она хочет!

Сегодня Манька решила добиться у Леры разрешения сходить на танцы. И в принципе Лера была бы не против, но после последнего разговора с Вадимом она задумалась.

— Лер, я бы так опрометчиво не отпускал Маньку вечером далеко от дома, — как-то вскользь заметил Вадим.

— А что такое? — удивилась Лера, оторвавшись от очередных документов. Дело было запутанное, и она никак не могла выстроить четкую схему защиты своего клиента.

— Ты на нее хоть раз посмотри не как сестра, — хмыкнул Вадим.

Лера посмотрела. А ведь муж прав! Маруся уже в двенадцать вымахала ростом почти с отца, а он был далеко не маленького роста. Но к четырнадцати кроме роста Манька обладала шикарным бюстом своей блудной мамаши. Она вообще была очень похожа на Лану. Слава богу, только внешне, но сути это не меняло. Огромные фиалковые глаза с кокетливым прищуром постоянно смеялись на смуглом лице. Темно-каштановые волосы крупными кольцами падали на округлые плечи. Абсолютно прямая спина, узкая талия, длинные ноги — не девочка, а уже вполне сформировавшаяся молодая КРАСИВАЯ женщина.

К счастью, Манька сама еще не замечала своей красоты. Да и так нелюбимая Леркой мода на широченные мешковатые штаны несколько скрадывала изящные изгибы фигуры младшей сестренки. Вроде девчонка как девчонка, но Лерке отчего-то стало страшно. Время нынче неспокойное, газеты и телевидение каждый день «радуют» очередными покушениями на честь и достоинство молоденьких девочек.

И Лера «закрутила гайки». Отец с ней согласился. Он вообще во всем соглашался со старшей дочерью, да и редко бывал дома, чтобы Маруся могла найти в нем поддержку. Алексей Пересветов три недели из месяца проводил в больницах. Тот единственный год, когда он оказался на дне жизни, аукался каждый день. На его лечение уходила львиная часть дохода всей семьи, а лучше ему становилось лишь на время. Но отец даже в больнице работал, постоянно беря переводы. Его старинный друг, тот самый Винни-Пух, открыл свое небольшое издательство. Так что хотя бы на лекарства отец зарабатывал сам. Но нужно было еще кормить, одевать и обувать целую прорву детей. Поэтому Лерка работала денно и нощно.

Вадим был не помощник. Он не желал работать, пропадал иногда целыми сутками. Нет слов, деньги у него водились, но Лерка прекрасно знала, откуда они у него. И если она не успевала вырвать очередной выигрыш, то Вадим тут же его проигрывал. Удача почему-то отвернулась от любимца Фортуны. Частенько он обвинял в этом Леру, но она уже привыкла к этому. Так же, как привыкла к его постоянным напоминаниям, что он спас от смерти ее родную дочь. Возможно, только это останавливало ее от решительного шага. Любовь, если она и была когда-то, уже давно исчезла из сердца Леры. Осталась привычка и жалость.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Пересветова? — сказал однажды Вадим, придя с игры пустой и оттого злой на весь мир. — Ты — как приют для бездомных, жалеешь всех убогих. Вся такая добренькая и пушистая. Сестер мать бросила? Взяла к себе. Батенька превратился в законченного алкаша — милости прошу в отчий дом. Дружок в беду попал — заходи, Вадечка, под теплый бок. Всем места хватит! Не надоело в мать Терезу играть?

Лерка молча глотала обидные слова. Даже не говорила, что если что ему не нравится, то никто его не держит. А Вадима бесила ее эта покорность. Она знала, что в идеале он хотел бы, чтобы и Фаина, и отец, и девочки убрались из жизни Леры и они остались бы только вдвоем. Ну, и Соня. Загвоздка была только в одном: некуда было убираться ее родным. Уже более шести лет они так и продолжали жить в маленькой двушке друг у друга на головах.

Вадим не раз настаивал на том, чтобы разыскать мать Леры и потребовать улучшения жилищных условий. Но Лера категорически не желала этого делать.

— Я справлялась без нее все эти годы и в ее помощи не нуждаюсь. Нас все устраивает. Не нравится так жить только тебе. Вот и сделай что-нибудь, чтобы мы жили отдельно.

Лера давила на больную мозоль мужа, он начинал беситься, но все оставалось так же. От постоянных скандалов болела голова, и если бы не девочки, Лерка бы сутками не выползала с работы. Но бабушка уже совсем стара, даже ее неистощимый запас энергии заканчивался.

В те дни, когда Вадим исчезал из дома, приходила Натка, и они с Фаей начинали вкручивать Лерке мозги.

— Выгони его к чертовой матери! — твердила Натка. — На кой он тебе сдался?

— Он мой муж. И я ему благодарна за все, что он для нас сделал. И вообще — плохонький, да свой. Кому я нужна с такой огромной семьей? А он мужик все-таки.