– Никак.

– Понимаю.

– Ничего ты не понимаешь. Ну где твоя корчма, далекоеще?

– За углом. О, мы уже на месте. Видишь вывеску?

– Вижу.

– Приветствую и низко кланяюсь, – улыбнулся Лютикдевушке, подметавшей лестницу. – Вам, милостивая государыня, ужекто-нибудь говорил, что вы прелестны?

Девушка покраснела и крепче ухватилась за метлу. Геральтподумал было, что она вот-вот приложит трубадуру палкой. Но ошибся. Девушкамило улыбнулась и затрепыхала ресницами. Лютик, как обычно, не обратил на этоникакого внимания.

– Приветствую и желаю всего наилучшего! Добрыйдень! – загремел он, входя в корчму, и резко провел большим пальцем пострунам лютни. – Мэтр Лютик, знаменитейший поэт в сей благодатной стране,посетил твой неопрятный кабак, хозяин! Ибо возжелал выпить пива. Ценишь ли ты честь,оказываемую тебе мною, мошенник?

– Ценю, – буркнул трактирщик, выходя из-застойки. – Рад вас видеть, господин певун. Вижу, ваше слово и взаправду недым. Вы ведь обещали зайти сразу же поутру и заплатить за вчерашнее. А я-то,это ж надо, подумал, вы врете, как всегда. Я прям-таки сгораю со стыда.

– Совершенно напрасно сгораешь, добрый человек, –беспечно бросил трубадур. – Потому как денег у меня нет. Поговорим об этомпосле.

– Нет уж, – холодно бросил трактирщик. –Поговорим сейчас. Кредит кончился, уважаемый господин поэт. Два раза меня непроведешь.

Лютик повесил лютню на торчащий в стене крюк, уселся застол, снял шапочку и задумчиво пригладил пришпиленную к ней эгретку.

– Ты при деньгах, Геральт? – вопросил он снадеждой в голосе.

– Нет. Все, что было, ушло на куртку.

– Скверно и паршиво, – вздохнул Лютик. –Черт, ни одной живой души, ну никого, кто мог бы угостить. Эй, хозяин, что такпусто нынче?

– Еще слишком рано для обычных гостей. А подмастерьякаменщицкие, те, что храм ремонтируют, уже побывали и вернулись на стройку,забрав мастера.

– И никого больше? Никогошеньки?

– Никого, акромя благородного купца Бибервельта,который завтракает в большом эркере.

– Э, так Даинти тут? – обрадовался Лютик. –Надо было сразу сказать. Пошли в эркер, Геральт. Бибервельта, низушка, знаешь?

– Нет.

– Не беда. Познакомишься. Ого! – воскликнултрубадур, направляясь в боковую комнату. – Чую с запада веяние и духлуковой похлебки, столь милые моему обонянию. Ку-ку! Это мы! Нежданчики!

В эркере, за средним столом, у столба, украшенногогирляндами чеснока и пучками трав, сидел пухлощекий кудрявый низушек вфисташково-зеленой жилетке. В правой руке у него была ложка, левой он придерживалглиняную тарелку. При виде Лютика и Геральта низушек замер, раскрыв рот, а егоогромные орехового цвета глаза расширились от страха.

– Привет, Даинти, – сказал Лютик, весело помахавшапочкой. Низушек по-прежнему не изменил позы и не прикрыл рта. Рука у него,как заметил Геральт, слегка подрагивала, а свисающая с ложки длинная ниточкавареного лука раскачивалась, словно маятник.

– Пппп-приве-ет, Лю-ю-тик, – заикаясь, выдавил они громко сглотнул.

– Икота замучила? Хочешь, напугаю? Сразу пройдет! Слушай:на заставе видели твою женушку! Вот-вот явится! Гардения Бибервельт собственнойперсоной, ха-ха-ха!

– Дурак ты, Лютик, – укоризненно проговорилнизушек.

Лютик снова жемчужно рассмеялся, одновременно взяв двасложных аккорда на струнах лютни.

– Потому как мина у тебя исключительно глупая, братец,а таращишься ты на нас так, словно у нас рога и хвосты выросли. А может,ведьмака испугался? А? Или, думаешь, начался сезон охоты на низушков? Может…

– Прекрати, – не выдержал Геральт, подходя кстолу. – Прости, дружище. Лютик сегодня перенес тяжелую личную трагедию иеще не оправился. Вот и пытается шуткой прикрыть печаль, угнетение и стыд.

– Не говорите. – Низушек втянул наконец содержимоеложки. – Сам угадаю. Любезная Веспуля звезданула его по кумполу горшком ивыперла наконец взашей? Так, Лютик?

– Я не разговариваю на деликатные темы с личностями,кои сами жрут и пьют, а друзей заставляют стоять, – проговорил трубадур итут же, не ожидая приглашения, уселся. Низушек зачерпнул ложку похлебки ислизнул свисающие с нее нитки сыра.

– Что правда, то правда, – угрюмо произнесон. – Приглашаю, куда ж деваться. Присаживайтесь и… чем хата богата.Отведайте луковой похлебки.

– В принципе-то, я так рано не ем, – задрал носЛютик. – Но уж, так и быть, уважу. Только не на пустой желудок. Эй,хозяин! Пива, любезный, да живо!

Девушка с красивой толстой косой, свисающей до ягодиц,принесла тарелки с похлебкой и кубки. Геральт, приглядевшись к ее кругленькой,покрытой пушком мордашке, отметил для себя, что у нее были бы вполне приличныегубки, если б она помнила о том, что ротик надобно хоть иногда прикрывать.

– Дриада лесная! – воскликнул Лютик, хватая рукудевушки и целуя ее в ладошку. – Сильфида! Волшебница! Божественноесоздание с глазами, словно васильковые озера! Прелестная, как утренняя заря, аформа губ твоих, возбуждающе приоткрытых…

– Дайте ему пива, быстренько, – простонал ДаинтиБибервельт. – Не то случится несчастье.

– Не случится, не случится, – заверил бард. –Правда, Геральт? На всем белом свете не найти более спокойных людей, нежели мыдвое. Я, милсдарь купец, поэт и музыкант, а музыка умягчает обычаи. Аналичествующий здесь, в эркере, ведьмак вообще опасен исключительно для чудищ,чудовищ и уродцев. Познакомься: Геральт из Ривии, гроза упырей, упыриц, упырих,оборотней и всяческой мерзопакостности. Небось слышал о Геральте, Даинти?

– Слышал. – Низушек подозрительно глянул наведьмака. – Ну и что?.. Что поделываете в Новиграде, милсдарь Геральт?Неужто туточки появились какие-нинабудь страшные монстры? Вас… хм-хм… наняли?

– Нет, – улыбнулся ведьмак, – я на отдыхе.

– О! – произнес Даинти, нервно перебираяволосатыми ногами, на пол-локтя не достающими до пола. – Это славно…