– Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.

Игривое выражение исчезло с его лица, на смену ему пришло яростное и злое, будто лик коршуна, который готов впиться когтями в мышь.

В один миг Эдриан преодолел те крохи расстояния, что разделяли нас. Я оказалась сжатой в крепких руках, а следом и поваленной на кровать.

Тяжелое тело нависло сверху, вжимая в матрас. Одни боги видели, как я сопротивлялась, пыталась брыкаться, билась руками и ногами, но это было словно сражение с непобедимой стихией, которую невозможно сломить. Эдриан сковал мои руки жестким захватом и теперь удерживал за запястья над головой, второй рукой он шарил по моему телу. Я извивалась, пыталась выкрутиться под ним, но не выходило ровным счетом ничего. Каждый раз, сталкиваясь глазами с холодным взглядом графа, я понимала – бесполезно. Он свое возьмет, хочу я того или нет.

Свободной рукой он рванул верх лифа, разрывая на мне безумно дорогое платье. Ткань треснула под немыслимой нечеловеческой силой и сдалась.

Разорвались десятки нитей искусной вышивки, в этом треске я лишь различила, как по полу рассыпались драгоценные аметисты, когда-то пришитые к наряду.

– Невероятное тело, – завороженно прошептал мужчина, рассматривая меня сверху. – Ванесса обожала его, я тоже любил, особенно запах этой сладкой кожи.

Я всхлипнула.

Обнаженная, униженная, распластанная, я лежала под своим будущим насильником и не знала, что делать. В отличие от старика Клайвшота, графа я даже убить не смогу. Никогда не смогу.

Мне оставалось только вытерпеть то, что он собирался сделать. Стиснув зубы и закрыв глаза, обещая себе когда-нибудь найти способ, чтобы отомстить.

– Ну же, – словно пытаясь меня ободрить, прошептал граф и огладил рукой полушарие моей груди. Он даже старался, был нежен в этот момент и трепетно сжал горошину соска, поиграв пальцами. – Не будь такой же стервой, как Ванесса. Я уверен, ты лучше. Так зачем эти ужимки и игра в недотрогу?

– Игра? – мой всхлип совпал с возгласом. – Для вас это игра?

На глаза невольно навернулись слезы.

– Ванессу вы тоже насиловали, называя это игрой?!

Нервы, словно натянутая струна, лопнули. Я сорвалась на истерику. Не знаю, откуда взялись новые силы к сопротивлению, но я вновь принялась отбиваться, крутится, царапаться, лишь бы выбраться из-под мужчины. Кажется, я даже кричала, срывая голос.

Эдриан отпустил меня так же быстро, как и поймал. Отскочил, будто от прокаженной, к противоположной стене и медленно сполз по ней.

Я же, почувствовав свободу, немедля подобралась и забилась в дальний от мужчины угол. Возможно, это было глупо, и мне бы бежать дальше, выбив окно и ласточкой нырнув на улицу, но меня колотило мелкой дрожью. Я куталась в разорванную материю и пыталась отдышаться.

Смотреть на своего насильника напрямую я боялась, хоть и продолжала краем глаза отслеживать его фигуру. Граф все так же сидел, привалившись к стенке, и рассматривал меня куда более открыто, чем я. Было видно, что ему плохо, но не от боли физической, а от Жажды, сводящей с ума. Эдриан словно сопротивлялся самому себе, но удерживался от попытки добраться до меня вновь.

– Ванесса называла это игрой «Охотник и жертва». Ей нравилось убегать, чтобы я преследовал. Она говорила, что это единственная возможность понять, что чувствует еда, когда она выпивает ее жизнь, – словно оправдываясь, произнес он.

– Ваша жена была редкостной сукой, – ответила я ему из угла. – Я знаю о ней всего несколько часов, а уже ненавижу за то, что она сумела сломать мне жизнь.

– Как вас зовут? – наконец удосужился спросить он.

– Неважно, – огрызнулась я. – Вы все равно будете упорно игнорировать мое имя, называя именем жены.

– И все же.

Мгновение я помялась, стоит ли говорить ему. Но какая, в сущности, разница, если этот бессмертный подонок рано или поздно в своей бесконечной жизни узнает правду.

– Роуз, – сдалась я.

– Тогда простите меня, Роуз, – опустив голову, произнес Малкольм. – Семь лет Жажды кого угодно сведут с ума. Я не собирался вас насиловать, просто на какой-то миг я опять увидел себя частью бесконечных игр с Несс. Еще раз простите.

Он с усилием поднялся с пола, отряхнул одежду от пыли и щепок, которых теперь было сполна по всей комнате, и двинулся к двери.

– Ну и куда вы? – окликнула я его.

– Прочь. Подальше из этого города, а возможно, из страны. Я прожил в Жажде семь лет, сумею прожить и дальше.

Мне захотелось истерически расхохотаться. Отличное предложение со стороны графа, а главное – любезное: исчезнуть из моей жизни так же быстро, как в ней и появиться. Вот только было одно «но».

– Вы разорвали на мне платье, разнесли полномера, который, между прочим, оформлен на мое настоящее имя. Поэтому спешу сообщить, что платить за это безобразие мне нечем.

Собственно, если с платьем ситуация была вполне поправима, то счет за номер рисковал быть неподъемным для кошелька вдовствующей баронессы Клайвшот.

– У вас есть второй наряд, – граф кивнул на целое платье, в котором я пришла, будучи в образе Роуз. – За номер не беспокойтесь, я все оплачу.

– Надеюсь на ваше благородство, – не без доли ехидства отозвалась я, мысленно отмечая, что уже не чувствую себя затравленной ланью.

В следующий миг дверь комнаты хлопнула. Граф все же сбежал, оставляя меня в одиночестве.

Времени жалеть себя дальше не было. Я решительно вскочила на подрагивающие ноги и кинулась закрывать за Эдрианом замки, чтобы, не дай бог, не вернулся, а уже после принялась снимать остатки роскошного наряда.

В ставшем тряпкой платье уже нечем было восхищаться. Вышивка порвана, аметисты разбросаны по всей комнате. Будь у меня больше времени, я бы облазила каждый миллиметр номера и собрала камни, все же не в моем положении разбрасываться подобным богатством. Сейчас же я подобрала парочку, засунула в ридикюль и принялась облачаться в скромное, но такое привычное траурное платье. Родная внешность вернулась с легкостью и даже внутренней радостью. После случившегося превращаться в такой любимый доселе образ роковой брюнетки я не собиралась никогда. А едва я была полностью готова, в дверь постучали. Я невольно вздрогнула, боясь, что вернулся граф.

– Кто там?

– Хозяин отеля, – раздался требовательный голос. – Один из постояльцев заявил, что нанес ущерб комнате. Мне необходимо оценить потери. Откройте!

Мне захотелось сбежать через окно, лишь бы не выполнять требование. Но, взяв себя в руки, я подошла и отодвинула щеколду.

За дверью меня ожидал гневного вида худощавый мужчина средних лет. Было видно, что его подняли с кровати, разбудив среди ночи. За ним стоял мальчишка-администратор, растерянный и чем-то напуганный. Замыкал эту компанию граф.