— Да? Тогда, может, поменяемся? Кстати, кто у тебя?

— У меня зубр. Мрачный, большой, рогатый. Я когда первый раз его увидела, так едва не убежала из грота. Хорошо ещё, что герцог успел меня перехватить. А зубр… он фыркнул так недовольно… и прошел мимо меня к выходу. Марин, он шел по лунной дорожке и даже не проваливался в воду… Около выхода взглянул на меня черными глазами, печально вздохнул и испарился.

— А чего раньше о нем не говорила?

— Да у меня и сейчас мурашки по коже бегают. Я даже на вызывании фамильяров старалась его лишний раз не беспокоить.

Да уж, моя подруга побелела так, что её лицо стало похоже на звездочку на фоне Черных скал. Один раз при мне Маньяра вызывала своего фамильяра, виверну. Это случилось в нашей комнате и для этой смеси динозавра с птеродактилем оказалось крайне мало места. Виверна немного поорала на нас (видимо возмущалась неожиданным вызовом — а вдруг мы её из ванны дернули?), потом покружилась под потолком, развела хаос, разбила две чашки и вылетела в окно. Агапа тогда сказала, что не будет вызывать своего фамильяра, чтобы не нанести комнате больших разрушений. Мы согласились, так как бросились убирать оставленные виверной разрушения, а после просто позабыли.

— У тебя зубр… Классно. Не знаю, как он может нам помочь в хула-хупиусе, только если его разозлить и пустить на цваргов? Ты умеешь злить зубров? А танцевать с красным полотенцем? Ладно, если что я сама побуду тореадором.

Великан не прислушивался к тому, о чем мы болтали. Он карабкался по скалам, прыгал через пропасти так далеко, что у нас пару раз дух захватывало, двигался и что-то напевал себе под нос. Судя по бравурности, какой-то марш.

Перебравшись через очередную каменную преграду, он остановился. Перед нами открывалась широкая долина, со всех сторон огороженная скалистыми стенами. Её делила пополам узкая, быстрая речушка, по берегу которой росли чахлые сосны и не менее чахлые ели. На другой стороне реки виднелся целый город, где черные дома вызывающе пялились на нас черными глазницами окон. Высокая стена окружала этот город со всех сторон так же заботливо, как шерстяной шарф шею детсадовца.

— По ходу, вам сюда надо. Это единственный город в ущелье Неизвестности. Я вас возле ворот оставлю, лады? А то боюсь, что клопы опять в меня начнут копьями кидаться. Мне-то наплевать, а вот куртяху опять латать придется, — прогудел великан, показывая на город.

— Подожди, а как же ты нас защищать собрался? — нахмурилась я. — Или тебе куртка важнее, чем наши нежные тела? А если в нас начнут копьями пулять?

— Не, самок человеческого рода они сначала того… этого… — замялся Пушок.

— Чего того-этого? — нахмурилась я.

— Ну, проверяют их на профпригодность. Если не умеют ни готовить, ни убираться, то их… выгоняют. А если умеют, то цверги могут их оставить и даже подобрать мужа. Во как! — говорил великан, переходя реку по пояс в воде. — Но я вас не оставлю. Не, настоящие мужики баб не бросают. А куртка… Куртку потом почините, лады?

— Починим, — пискнула Агапа. — Только не бросай нас. Мы к тебе уже как-то привыкли и я почти не боюсь.

Ну да, Пушка мы немножко уже узнали, а вот цверги будут сплошь незнакомые. На стене показались блестящие верхушки шлемов и капельки копий. Пушка явно встречали тут не хлебом-солью, а копьями-люлями.

Не особо умный, но осторожный великан остановился на расстоянии в полторы сотни шагов и громко прокричал:

— Эй, клопы тупорылые, я тут к вам двух мадамок приволок. Если один волос с их головы упадет, то я вам всем приду делать гирю в хари. Всосали, недомерки неадекватные?

Блестящие верхушки шлемов заволновались, а в небо взмыла целая туча копий. Конечно же, они не долетели до Пушка, но усеяли землю почти у самых его башмаков.

— И чего они меня не любят? — пожал плечами великан.

— Может, у них всех голова болит, а ты кричишь? — предположила я, пока Агапа давилась от смеха. — Нельзя же быть таким громким.

— Ну это, лады, я шепотком их попугаю. Вы слезайте, вон уже и клопы на базар делегацию выслали. Я тут, рядом потусуюсь. Вы это… орите в случае чего, — Пушок положил ладонь на траву, и мы с Агапой соскользнули вниз.

Действительно, ворота замка распахнулись и нам навстречу вышла закованная в латы кавалькада.

Великан дипломатично отступил в тень горы и занялся своим любимым делом — почесыванием головы. А мы терпеливо ждали приближения низкорослых воинов.

Я никогда не считала себя высокой, но вот цверги были на две головы ниже меня. Лохматые, носатые, они очень походили на домовых, какими их изображали в детских сказках, вот только если те были добродушными на лицо, то эти наоборот — угрюмые и насупленные. Нужно ли говорить, что помимо блестящих лат остальная одежда на них была черной, как уголь для шашлыков? И ни один из воинов не выходил на свет — они все двигались в тени.

Для справедливости я оговорюсь — не все цверги попадали под мое описание. Впереди горделиво выступал молодой и безбородый мужчина, который был почти одного роста со мной. Этим его отличие от остальных не заканчивалось — по его доспехам вилась золотая вязь, а буйную головушку украшал обруч с таким огромным алмазом, что если бы он продал его в нашем мире, то даже праправнуки питались бы одной черной икрой, а пили исключительно с золотых одноразовых стаканчиков.

Вряд ли его можно было назвать писаным красавцем, скорее он напоминал Армена Джигарханяна в молодые годы. Оливковый оттенок кожи делал его также похожим на итальянца. Усы щеточкой дополняли образ этакого мачо цвергского розлива. Судя по осанке и властному взгляду, встречать нас вышел сам глава города. Так и есть, стоило ему махнуть блестящей рукавицей, и остальная толпа немедленно встала, как вкопанная.

— Чего понадобилось студенткам Академии в моем королевстве? — грозным голосом спросил этот цверг.

— Отдай нам нашу подругу, потом принеси камень Драконья слеза, накорми-напои, а после можешь помахать нам ручкой вслед, — шагнула я вперед.

А что? Смелость города берет, а если отсиживаться по углам, вынашивать злобные планы и ждать удобного момента, то мы тогда рискуем состариться и помереть, прежде, чем добьемся своей цели. Хотя… С другой стороны у нас очень большая вероятность помереть молодыми и красивыми, если будем сильно наглеть.

— И всё? — вкрадчиво спросил мужчина.

— Можете ещё дать пару пирожков на дорожку, я не против.

Он оглянулся на своих