class="subtitle">***

В это время Мурный Лохмач, наконец, избавившись от действия паучьего яда, решил исследовать окрестности. Для этого было не обязательно выходить из дома, потому что зазывалы так рьяно приглашали счастливчиков на примерку отпечатка когтя, что их голоса разносились на весь квартал. Путь к повстанцам в церковь Сен-Сульпис был отрезан. Арахнея, от благосклонности которой, сейчас зависела его жизнь, отправилась куда-то по делам, поэтому Базиль решил изучить её дом, в целях поиска путей побега и просто из интереса к личности загадочной хозяйки. Пауки-оборотни были редкостью, а уж паучихи особенно. Их боялись даже собратья, не говоря уже о других обитателях Потустороннего Парижа, потому что кроме ядовитого укуса те владели какой-то особой магией, о которой ходило много слухов.

Судя по всему, Арахнея была затворницей, редко выходившей из своей крепости только ради добычи пропитания. В доме Арахнеи нашлась одна потайная дверь, которая сразу заинтересовала Базиля. Немного повозившись, он, как обычно, открыл её с помощью когтя и осторожно пробрался внутрь. Сначала ему показалось, что комната, скрывавшаяся за ней, полна тел, обездвиженных ядом, но позже он понял, что все они – не что иное, как манекены, одетые в умопомрачительные наряды, по красоте и сложности исполнения достойные королей и королев.

– Они, как живые, верно? – спросила Арахнея, внезапно спускаясь сверху по тонкой нити, что заставило Базиля вздрогнуть от неожиданности. – Я наряжаю их в платья, кафтаны, а потом представляю, что это мои друзья, с которыми можно поболтать.

– Где ты взяла эти изумительные наряды? – спросил Базиль, рассматривая женский манекен в элегантном розовом платье в стиле рококо.

Оно было создано из какого странного невесомого тонкого и прочного материала, невыразимо приятно обволакивавшего тело при прикосновении. Базиль слегка приподнял подол и платье вдруг сменило цвет, став огненно-алым.

– Я... делаю их сама, а материалом служат мои сети, – смущённо призналась Арахнея. – Если плести их особым образом, они меняют цвет.

– Да ты просто потрясающе талантлива! – воскликнул Базиль. – Ты даже сама не представляешь, как это замечательно! Тебе надо наладить производство!

– Что ты?! – грустно улыбнулась паучиха. – Разве кто-то решится купить что-то у такого существа, как я?

– У существа, может и нет, а у прекрасной талантливой женщины – да! – уверил её Базиль. – Я лично устрою несколько заказов. Правда, для начала это будут не платья, а, например, плащи, или даже большие покрывала, которые в нужный момент могут принять цвет окружающего интерьера.

– Ты думаешь, это будет востребовано?! – спросила Арахнея, боясь поверить своей удаче.

– Уверен в этом! – заявил Базиль.

Он не собирался посвящать свою новую знакомую в дела повстанцев, которым пришёлся бы кстати такой выгодный камуфляж. Камуфляж очень подошёл бы и Клодине, которой, как и многим в Потустороннем Париже, хотелось спрятаться от горящих алым глаз Хозяина, но это было невозможно, а значит, надо делать хорошую мину при плохой игре. Когда мадмуазель де Нозиф, сопровождаемая конвоем кромешников, вошла в королевские покои, Ле Гран Фушюз даже невольно вскочил с кресла, настолько эффектным было появление Главы Пыточного Следствия. Оно и понятно: не каждый день к тебе стремительной походкой от бедра врывается женщина-кошка, чьи сияющие глаза по силе испускаемого излучения вполне могли бы заменить пару паникадил, а кожаный костюм скорее раздевает, чем одевает её прекрасное тело.

– Вы просто ослепительны, мадмуазель де Нозиф! – сказал Ле Гран Фушюз, смерив взглядом точёную фигуру своей собеседницы.

Обретя безграничную власть, а вместе с ней страх внезапного нападения и колоссальную подозрительность, Хозяин Потустороннего Парижа оградил себя от всяких телесных контактов, о чём часто жалел, вспоминая моменты близости с мадмуазель де Нозиф. Любовь Клодины к смелым и даже вызывающим нарядам поражала воображение каждого мужчины, будь то простолюдин или наместник Противоположности Жизни, но второму было гораздо проще держать лицо, скрытое под забралом. За несколько столетий Хозяин Потустороннего Парижа привык к этим причудам мадмуазель де Нозиф и смотрел на них сквозь пальцы, поэтому новый эффектный образ Клодины не вызвал его подозрений, а только пробуждал смелые фантазии.

– Где вы посеяли ваш лорнет и веер? И когда нам ждать всходов? – ядовито спросил Ле Гран Фушюз.

– Оружие осталось в моём особняке, – честно призналась Клодина и добавила, не дожидаясь очередной шпильки от Хозяина Потустороннего Парижа: – Я случайно заметила неопознанный летающий объект над своим домом и решила его исследовать. Торопилась попасть на борт, ведь его могло унести порывом ветра.

– Допустим. Но с чего вдруг вас потянуло летать на нём добрую половину ночи?! – продолжал выспрашивать Ле Гран Фушюз. – Только не говорите, что вы решили уподобиться ведьмам из сказок, но за неимением подходящей метлы воспользовались воздушным шаром?

– На меня совершили нападение. Я считаю, что это было похищение! – заявила Клодина, пропустив мимо ушей и эту колкость.

– Похищение?!

– Да! Шар был приманкой. Всё произошло так быстро, что я не успела разглядеть лицо напавшего на меня, к тому же, кажется, он был в зверином обличии! – продолжила Клодина. – Если бы не ваши вороны, я, наверное, была бы в плену. Между мной и похитителем как раз завязалась драка. Мы испортили несколько мешков с балластом, кажется, с кристаллами соли.

Всё звучало довольно правдоподобно, но Ле Гран Фушюз вызвал своего старшего старьёвщика, намереваясь поручить ему изъятие воспоминаний у мадмуазель де Нозиф, потому что не верил никому.

– Я могу сделать это, но такие частые изъятия приведут в негодность разум мадмуазель, – заметил старьёвщик, наклонившись к уху Хозяина Потустороннего Парижа. – Если она нужна вам в здравом уме и твёрдой памяти, что, в общем-то, является важной характеристикой для Главы Пыточного Следствия, надо сделать перерыв длиной хотя бы в один месяц.

– Позвольте мне возглавить поиски нападавшего! – перешла к сути Клодина, не слышавшая беседу со старьёвщиком.

– Нет, мадмуазель, вам нужно отдохнуть. Поисками занимается мой первый советник! – сказал Ле Гран Фушюз.

Клодина была недовольна этим решением, но не посмела возразить, чтобы не вызвать гнев или ещё более мрачные подозрения. Оказавшись в своём особняке, она поняла, что отдыхать её отправили под домашний арест: дом был оцеплен и охранялся почти как Дворец Правосудия. От нечего