Внедряя концепцию трансакционных издержек, представители неоинституционализма разработали широкий круг интересных теорий и тематических исследований. Одним из ярких примеров служит вопрос о том, почему в предположительно «рыночной» экономике так много видов экономической деятельности ведется внутри компаний. Упрощенно говоря, рыночные сделки часто бывают слишком дорогими из-за высокой стоимости информации и обеспечения исполнения контрактов. В таких случаях гораздо эффективнее получается сделать все посредством иерархических команд внутри компании. Другой пример – анализ влияния самой сути прав собственности (правил, которые предписывают, что и с каким видом собственности могут сделать владельцы) на модели инвестиций, выбор технологий производства и другие экономические решения.

Несмотря на эти очень важные разработки, неоинституционализм достиг того предела, не перешагнув который, его еще можно считать институциональной концепцией. Он рассматривает институты в основном в качестве ограничений – для неограниченного своекорыстного поведения. Но институты не только «ограничивают», они способны «давать возможность». Часто институты ограничивают нашу личную свободу именно для того, чтобы мы могли больше делать коллективно – как правила дорожного движения, например. Большинство представителей неоинституционализма не отрицают стимулирующей роли институтов, но они не говорят об этом прямо; постоянно ссылаясь на институты как на ограничения, они формируют негативное впечатление о них. Что более важно, неоинституционализм не видит «формирующей» роли институтов, а ведь они действительно формируют мотивы людей, а не только ограничивают их поведение. Упуская это чрезвычайно важное определение деятельности институтов, эта школа не дотягивает до уровня полномасштабной институциональной теории.

Мы недостаточно умны, поэтому должны сознательно ограничивать свою свободу выбора с помощью правил.

Бихевиоризм получил такое название, потому что это направление пыталось моделировать истинное поведение людей, отвергая доминирующее неоклассическое предположение, будто люди всегда действуют рационально и эгоистично. Школа распространила такой подход на изучение экономических институтов и организаций – например, как лучше создать компанию или разработать нормы финансового регулирования. Таким образом, она имеет фундаментальное сходство и даже некоторых общих участников с институциональной школой.

Это самая молодая из школ экономики, но она старше, чем думает большинство людей. Только недавно она получила известность благодаря своей теории поведенческих финансов и экспериментальной экономике. Но ее истоки можно проследить в 1940–1950-х годах, особенно в работах Герберта Саймона (1916–2001), лауреата Нобелевской премии в области экономики 1978 года[68].

Основная идея Саймона строилась на концепции ограниченной рациональности. Он критиковал неоклассическую школу за предположение о том, что люди обладают неограниченными возможностями для обработки информации или «божественной» (или «олимпийской», как он сам ее называл) рациональностью.

Саймон не оспаривал мнение об иррациональности человека. Он считал, что мы стараемся быть рациональными, но наша способность мыслить подобным образом слишком ограничена, особенно учитывая сложность мира – или преобладание неопределенности, если использовать термины кейнсианской теории. Следовательно, часто главным препятствием для принятия решения бывает не отсутствие информации, а ограниченная способность человека обрабатывать и анализировать имеющиеся сведения.

По причине такой ограниченной рациональности, утверждал Саймон, мы разрабатываем мыслительные «ярлыки», которые позволяют нам «экономить» умственные способности. Их называют эвристиками (или интуитивным мышлением), и они принимают различные формы: проверенных правил, здравого смысла или экспертной оценки. В основе всех этих интуитивных методов поиска решения лежит возможность выявлять закономерности, позволяющие нам отказаться от большого круга альтернатив и сфокусироваться на небольшом и легко контролируемом, но при этом наиболее перспективном диапазоне возможностей. Приводя пример применения такого психологического подхода, Саймон часто говорил о шахматных гроссмейстерах: их секрет заключается в способности быстро отсеять менее перспективные пути поиска и сосредоточиться на последовательности шагов, которые, скорее всего, дадут наилучший результат.

Сосредоточение внимания на подмножестве возможностей означает, что окончательный выбор необязательно будет оптимальным, но такой подход позволяет нам контролировать сложность и неопределенность мира с помощью нашей ограниченной рациональности. Таким образом, Саймон утверждает, что, делая выбор, люди довольствуются минимумом, то есть ищут хорошие, а не лучшие решения, вопреки утверждению неоклассической теории{72}.

Несмотря на то что в основе бихевиоризма лежит изучение принятия решений людьми, интересы данного направления простираются гораздо дальше. Согласно теории бихевиоризма, мы создаем упрощенные правила принятия решений, действительные на уровне не только отдельных индивидов, но и социальных групп, причем помогающие функционировать в сложных условиях, на основе ограниченной рациональности.