Зычный, хорошо поставленный, он не мог принадлежать кому-то из обычных солдат. В нём чувствовались все нотки превосходства и старшинства.

— Так он сбежал и видели его до этого с чародеем, — мямля пытался парировать солдат, кричавший на меня секунду назад в приступе бешенства.

— Так потому и сбежал, что вы растяпы! Куда вы меня вырвали? На наш левый фланг напали превосходящие силы грязевых гадюк, а вы меня из-за всякой ерунды выдёргиваете! Диверсант двенадцатого уровня, да он и одного стражника убить не сможет! А оружие при нём нашли? А ещё что-нибудь? Может он потому и сбежал, что видел как со стражей расправились?! А ну пустите его!

Хватка за волосы, начавшая ослабевать с каждым громовым словом, исчезла вовсе. Зрение ещё не вернулась, а от резко накатившего порыва воздуха закружилась голова. Чья-то сильная рука схватила голову за нижнюю челюсть и приподняла, указывая себе в лицо. Когда зрение сфокусировалось на грозном чернявом лице с внушительным белым рубцом, рассекавшим усы над верхней губой, перечёркнутая белой полосой растительность взмыла вверх и из губ излился грозный вопрос:

— Ты убил чародея?

— Кого? — в жалкой попытке я постарался выиграть время, чтобы обдумать вопрос.

Сильная рука отпустила челюсть, чтобы тут же двинуть со всего замаха стальной перчаткой. В поле зрения попала закованная в дорогие латы фигура допрашивателя, а затем мир размазался.

25

Лёгкий удар обратной стороной ладони был столь мощен, что мир закружился перед глазами, а голова и вовсе отказалась соображать. Кто-то снова поймал нижнюю челюсть и приподнял.

— Отвечай! — рявкнули в лицо без доли гнева или негодования.

Сильный спокойный голос, привыкший командовать и незамедлительно получать желаемое.

— Ты убил чародея?! — требовательно крикнули в лицо.

— Нет, — больше перечить у меня не было сил, чувствуя, как с разбитой губы вытекает струйка горячей крови и солонеет во рту.

В памяти были ещё воспоминания о том, как такой удар стальной перчаткой мог раз и навсегда вышибить из меня дух. И крайне не хотелось узнавать, что будет, если такой дознаватель решит ударить кулаком.

— Тогда как ты сбежал?! Видел диверсанта, убившего Мерула?! Отвечай?!

— Не видел! — выкрикнул я в ответ, боясь, что неизвестный решит ударить ещё раз для ускорения процедуры допроса, ведь тон разговора нешуточно возрос. — Я вышел в дождь, меня никто не остановил, больше я ничего не видел.

— Где был всё это время?!

— Его в руинах форта Отолдо схватили, видимо прятался, — опередил меня с ответом солдат, поймавший меня.

— Ну вот и всё, — заключил латник, — Десятник! — рука отпустила мою рухнувшую голову.

— Да, господин тактик! — человек, стоявший слева от меня и державший поначалу за волосы, вытянулся в струнку перед латником.

— Не быть тебе сотником, если ещё раз по пустяку выдернешь меня. Разжалуют! Как есть разжалуют!

— Прошу меня простить, — постарался извиниться солдат, продолжая вытягиваться в струнку.

— И сотнику сам доложишь об ошибке, — вспахивая стальными пятками, отдал приказ тактик и зашагал в неизвестном направлении.

— А с каштаком что делать? — незадачливо спросил солдат в спину латнику.

— А, — отмахнулся тактик.

Повисла пауза. Перед глазами пронеслась едва ли не вся жизнь за долгое молчание стоявшего рядом десятника.

— Что делаем? — спросил сзади палач, потирая рукоять громадной секиры-обезглавливателя.

Рука резко схватила мои волосы и, взглянув в закатывающиеся глаза, смачно плюнула в лицо. Мерзкие тёплые слюни побежали по морде от носа к подбородку.

— На место верни, — отмахнулся десятник, уже направляясь по своим делам.

— К чародею что ли?

— К какому твою мать чародею?! — копируя манер тактика выругался десятник. — К остальному мясу и наденьте камень, чтобы не был пустышкой.

— Есть, — ответил палач, поднимая меня за плечи.

Онемевшие ноги не сразу почувствовали босыми ступнями землю под ногами. Руки тут же развязали, но отдавленные пальцы ничего не чувствовали, только до боли в глазах ныли запястья. К ногам упал шлем, пояс и ботинки, снятые кем-то предусмотрительным заранее.

— Подбирай и пшёл, — резкий тычок между лопаток древком секиры ускорил приказ солдата.

Упав на колени, принялся затягивать пояс и обуваться, поглядывая снизу вверх на своего надсмотрщика. Тридцать пятый уровень, а руки раздуты, будто мои бёдра. Бычья шея и широкоплечая грудь. Такой один раз перешибёт и всё, но это если попадёт. По скорости и ловкости он не кажется особо одарённым. Вот только если не он, так кто-нибудь другой из переворошённого лагеря обязательно сможет по мне попасть. Уклонение ведь всего на единице. Так себе развитие навыка, чего нельзя сказать о везучести. Седьмой уровень и девятнадцать удачи явно сработали, или как иначе объяснить, что я выжил, отделавшись сильным испугом и издевательствами.

Солдат, едва не ставший моим палачом, отвёл меня к остальному отряду, набранному из пленных и приковал цепями к парному строю. Теперь в пару мне поставили орка, видимо из-за того, что рядом с ним в последнее время освободилось чьё-то местечко. Вспомнив издевательства армейской муштры в Толе над ним, я уже по-другому посмотрел на сидевшего на земле клыкастого серо-зеленокожего бугая. Почувствовав мой взгляд, орк поднял уставшую физиономию и с сочувствием произнёс:

— С возвращением.

Вернувшись к распутью, на котором решили свернуть по рельсам в глубину подземелья, неожиданно для себя повстречали ранее отставшую часть отряда. Все были в целости и почти сохранности. Лишь некоторые воины выглядели чуть запыленными, да на Гварде доспех был изрядно помят, хотя изначально казалась, что такой толстенный слой различных сплавов, собранных в сложные чешуйчатые латы, сложно было как-либо деформировать. Но жизнь оказалась довольно непредсказуемой стервой. Только я было раскрыл рот, чтобы спросить каким образом удалось помять столь массивную броню, как громила опередил меня, перебив своим грохочущим басом.

— Где босс?

— Остался, — так же немногословно отрапортовал Андро, или как его именовали полным весьма странным для южного диалекта именем — Андроницус.

Странно, но тяжеловес даже и не подумал расспрашивать о чем-нибудь своего соклановца. Он лишь пожал массивными наплечниками, один из которых был сильно погнут вовнутрь.

Рассудив, что между молчаливыми от природы воинами не особо завяжется разговор, я взял всё в свои руки и первым задал вопрос, напрямую влияющий на наше выживание в этих шахтах:

— Что у вас там случилось с крысами?