Никто не обратил внимания на высказывание Лариски. ГоспожаЛосева обожала говорить с милой улыбкой гадости, Марта позвала ее только из-заВалеры, с которым у Андрюшки были связи по бизнесу. Гости спокойно пили чай,вдруг на пороге появилась Валентина с подносом. Она приблизилась к Ларисе и,как всегда мрачно, буркнула:

– Ваш кофе.

– Кофе? – изумилась та. – Я не просила.

– Значит, не надо?

– Нет.

Валентина стала разворачиваться, чашка съехала с подноса,темно-коричневая жидкость выплеснулась на нежно-розовый костюм Лариски.

– Ой, дура, – заорала та, – с ума сойти!

– Сейчас, сейчас, – засуетилась Марта, – пойдемскорей в ванную, застираем.

Короче говоря, вечер у Лариски был испорчен. Валентина молчастала вытирать ковер, в ее глазах промелькнуло странное, несвойственноедомработнице выражение: смесь злорадства и удовлетворения.

Я бы сразу забыла об этом происшествии, но историяимела продолжение. Часов около одиннадцати я заглянула в ванную покрасить губыперед уходом и услышала разговор Марты и Валентины, находившихся в кухне.

– Не стыдно тебе? – спросила хозяйка.

– А что? – ответила Валя.

– Ты зачем на Лариску кофе вылила?

– Случайно вышло, простите, постираю ей костюм.

– Не ври, ты нарочно это сделала, я тебя отлично знаю.

– Она про вас гадости говорит, – с несвойственной ейэмоциональностью воскликнула прислуга, – ишь, разбогатела! Рухлядь! Да выкрасавица! Это Лариска возле вас кулем глядится!

Марта тихонько засмеялась:

– Больше так не делай, мне вовсе даже не обидно.

– Угу, – пробубнила Валентина, – извините, несдержалась!

– Умница, – ласково сказала Марта, – и спасиботебе, честно говоря, я давно хотела Лариске на голову миску с салатом нацепить.Но никогда больше не веди себя так.

– Я прямо бешусь, когда вам гадости говорят, –проронила Валентина.

– Ладно тебе, – смеялась Марта, – брань не камень,повисит и отвянет!

Смерть Марты Валентина пережила очень тяжело. Хозяйствопо-прежнему содержалось в идеальном порядке, вот только разговаривать Валентинасовсем перестала, отделываясь короткими ответами: «Ага», «Угу», «Сделаю».

Вику она приняла спокойно, продолжала служить верой иправдой, но полюбить новую хозяйку так, как Марту, не смогла. В комнате уВалентины появился большой портрет покойной, около которого она каждый деньставила цветы. Мне показалось, что прислуга горюет намного больше вдовца.У Андрюшки в кабинете не имелось ни одного снимка трагически погибшейсупруги, однако, учитывая, какими были их отношения в последнее время, это нестранно.

Впрочем, и Валентина стала забывать хозяйку. Несколькомесяцев назад, еще до всех трагических событий, я приехала в «Волшебный лес» иувидела на столе очаровательные салфетки с мишками и спросила:

– Где взяла? Я тоже такие хочу!

– У Вали спроси, она где-то купила, – ответилаВика.

Я вошла в комнату к Валентине, увидела ее со спицами утелевизора, узнала про салфетки и удивленно воскликнула:

– Ты убрала фото Марты?

– Грех это, – тихо ответила горничная, – нельзяпостоянно плакать, покойным – могила, живым – жизнь.

Последняя фраза покоробила меня. Похоже, Марта умерлаокончательно, мертвые живы, пока о них хоть кто-нибудь вспоминает.

Я подъехала к дому и позвонила. Валентина сразураспахнула дверь.

– Желаете чаю? – тихо спросила она.

Я ощутила резкий приступ тошноты.

– Нет, спасибо, разреши войти, я книгу поищу?

– Да, конечно, – ответила она.

Я прошла в столовую, домработница, не удивившись,отчего гостья двинулась не в кабинет, исчезла. Пяти минут хватило, чтобыпонять – совочек идеально подходит к сервизу, он помещался в сахарнице,как родной, совпадал и орнамент.

Я сунула совочек в карман, поднялась наверх в кабинетАндрея, схватила с полок первую попавшуюся книгу и крикнула:

– Валя!

– Вы меня звали? – спросила горничная, возникая впроеме двери. – Чаю хотите?

– Нет, – быстро ответила я, – спасибо. Вот, нашла.Ты вроде в город собралась?

– Да, – кивнула Валентина.

– Могу подвезти, мне тоже в центр.

– Спасибо, – буркнула горничная.

Я подождала, пока она оденется, причешется и запреткоттедж. Уже выезжая на шоссе, чтобы нарушить тягостное молчание, висевшее вмашине, я сказала:

– Куда же ты теперь?

– На Петровку, – ответила Валя, – номер кабинетазабыла! Ща погляжу, в блокноте записала.

И она принялась рыться в сумке.

– Я не о сегодняшнем дне. Вообще, как жить дальшестанешь?

Валя хмуро уставилась в окно, потом нехотя ответила:

– Позаботились обо мне.

– Кто.

– Так Литвинские, и он, и Марта Германовна, прописали вкоттедже.

– Да? – удивилась я.

Валя кивнула.

– Хозяйка сразу меня определила, только дом построился, иеще завещание есть.

Я чуть не выпустила руль.

– Какое?

– Марты Германовны, – спокойно пояснила Валентина, –она мне кучу всего оставила: свои драгоценности, долю земли в «Волшебном лесу»,часть дома, я ее единственная и полная наследница. Она оформила бумагу как разперед своей поездкой в горы и отдала мне со словами: «Нету у меня никого: ни детей,ни родных, Андрей чужим стал давно, если со мной чего случится, пользуйся,Валя, одна ты меня на этом свете любишь!»

С трудом преодолевая удивление, я пробормотала:

– Выходит, вы теперь богатая женщина?

Валя кивнула:

– Да, только, что с этим делать, не знаю. Вот пройдетполгода, продам причитающееся и домой, на Украину умотаю, лихо мне в Москве,холодно, сыро, я к солнцу привыкла.

– Андрюша-то знал про завещание? – не успокаивалась я.