Зная, что взбучки все равно не светит, Антигон отмалчивался,только сопел.

Багров и Ирка вышли на опушку, к автомобильной дороге, сразуза которой начинались дома. Валькирии на запястье сел комар. Антигон потянулсяприхлопнуть, но Ирка не позволила.

– Не смей трогать женщину в положении! Это будущая мамакомара-пискуна! – заявила она.

– Вы хотите сказать, что никогда не убиваете комаров,хозяйка? – озадачился кикимор.

– Бывает, что сгоряча прихлопну. Но чаще сдуваю или даюпоесть! – заявила Ирка и, хотя испытывала неприятный зуд, дала комару насосаться.Под конец раздувшаяся до невозможности мамаша пискуна вытащила хоботок и тяжелополетела нести тяжелую ношу родительства.

На краю дороги, брезгливо не замечая машин, сиделгрязно-белый короткошерстный кот.

Заметив Ирку и Багрова, кот лениво, точно делая одолжение,отправился к ним попрошайничать. Ногу Ирки он миновал, как недостойнуювельможного внимания, а о ногу Багрова потерся.

Ирка немного обиделась. Чем Багров лучше? Он же некромаг.Животные должны не доверять ему и бояться. Она присела, чтобы погладить кота.Кот зашипел и спрятался за ногу Багрова. Ирка порывисто встала.

– Ну и зачем? – спросила она с вызовом. –Настроил против меня бедное животное?

– Ничего подобного, – возмутился Матвей.

– А почему тогда он ко мне не идет?

– Волчица ты, хозяйская мерзайка! – назидательнопропыхтел за спиной Антигон.

Ирка сердито оглянулась.

– А ты вообще не влезай! Еще раз вякнешь – обниму.

Антигона передернуло. Угроза была серьезной.

– Может, лучше бейсбольной битой? – спросил он снадеждой.

Ирка отмахнулась. С Антигоном ей давно было все ясно.

– А меня нельзя обнять вместо него? – предложилБагров.

– Научись вначале говорить больше двадцати предложенийза вечер, – сказала Ирка.

Она сунула руки в карманы и пошла вдоль дороги, собираясьнырнуть в лес. Матвей и Антигон шли чуть сзади, негромко переговариваясь. Иркавскоре остыла, и ей стало завидно.

«Небось с Антигоном он говорит нормально! Интересно о чем?А-а, обсуждают, какие продукты Багрову телепортировать из супермаркета!Уголовники несчастные!.. Намекнуть им, что ли, чтобы макароны «Макфа»захватили? Вкусно было!» – подумала Ирка.

Красная точка стремительно пронеслась вниз, перечеркнувсилуэт спящего дома. Ударилась о землю, разлетелась искрами.

– Смотри: звезда падает! Загадывай желание! –крикнула Ирка.

– Это кто-то окурок из форточки выбросил, – сказалБагров.

Несмотря на ее сопротивление, Матвей проводил Ирку до«Приюта валькирий».

– Боишься, что на меня могут напасть хулиганы? –доставала его Ирка.

– Я боюсь не за тебя, а за хулиганов. Ты сегодня не вдухе, – отвечал Багров.

– Это ты не в духе, если тебе счастливые звездыокурками кажутся! Так что можешь пожертвовать свое двадцатое предложение впользу нищих! – отрезала Ирка.

Сказала и по его небрежной усмешке поняла, что уязвитьМатвея ей не удалось. Больше всего Ирку злило, что она не может пробить бронюего спокойствия. Она ощущала себя маленькой девочкой, которая колотит кулачкомпо рыцарским доспехам.

– Ты что, не понимаешь, что я не могу тебялюбить? – в который раз решив объясниться начистоту, сказала Ирка.

– Мне этого не нужно. Ни в коем случае не вздумайвлюбляться в меня слишком быстро! – серьезно предупредил Багров.

– Что? – озадачилась и возмутилась Ирка.

– Женщина – настоящая женщина, истинная – пассивноеначало. Она приз, она награда. Что это за приз, который сам бежит заспортсменом, чтобы ему навязчиво вручиться? Что это за лань, которая самаоткрывает пасть крокодилу и забирается туда по самые гланды? Нет, девушка ни вкоем случае не должна влюбляться сама и особенно первая. Идеал – когда юношалюбит девушку, а она одаривает его смиренным принятием его любви, –уверенно заявил Багров.

Ирка так озадачилась, что забыла считать предложения. Оналишь торопливо пыталась запомнить ход его мысли, чтобы поразмышлять на досуге.

– Тебя я не одарю! – буркнула она и подумала, чтомногие боятся настоящей любви – сильной, искренней, яркой.

Когда их так любят, они пугаются и предпочитают что-нибудьумеренно-теплое, как бульончик для болящего. Любить самому проще, чем бытьлюбимым. Сам ты любишь, когда тебе это удобно, помучаешься пять минут в день ивсе дела, а так тебя достают, дергают, грузят эмоциями, когда ты к ним неготов. Неужели и Багров такой? Нет, едва ли. Видимо, для него достижение целиважнее самой цели. Он человек процесса, а не результата.

Любовь, как известно, проявляется в мелочах и на мелочах жепрокалывается. Слишком абстрактная любовь без бытовых проявлений –демагогическая фикция, речевое упражнение для нравственных заик, не более. УБагрова же с мелочами было все в порядке. Чего стоило одно его постоянноестремление накормить ее, Ирку. Прямо без пяти минут паж Бэтлы с его патронташемиз булочек и шоколадок.

У «Приюта валькирий» Ирка ждала от Багрова хотя быформального поцелуя в щеку, чтобы обвинить его в озабоченности, в комплексахили в чем-нибудь таком в этом духе. У нее давно заготовлена прекрасная колючаяфраза, которая должна была просто втоптать Багрова в пол.

Увы, фраза так и осталась в полной и безраздельной Иркинойсобственности. Матвей сдержанно сказал «Спокойной ночи!» и растаял. Иркапоняла, что ее раскусили, и обозлилась.

– Ненавижу некромагов! Сами гады, а глазки такиедобрые-предобрые! – сказала она в пустоту.

Пустота поежилась, дохнула ветерком, покачала ветвямикустарника, однако возражать не стала. Ей не хотелось связываться сраздраженной валькирией да еще на ночь глядя.

Ирка стояла, сурово уставившись на звезды, которые, какелочные игрушки, запутались в вершинах сосен. Ей хотелось собрать воедино ипроанализировать все впечатления вечера. Решительно выбросить и изгнать вселишнее, поняв наконец, зачем ей нужен Матвей и в каком статусе еговоспринимать. В голове должен быть порядок. Хотя бы в голове, потому что настоле, в шкафу и других местах его точно нет.

Антигон нетерпеливо пыхтел рядом, переминался с ноги наногу, изредка позволяя себе замечания, что ночью приличные люди спят, а нешляются.