Как мы сформулируем третье требование, относящееся к консультации? При помощи следующего императива: ты гарантируешь, что количество голосов, принимающих участие в артикуляции пропозиций, не будет произвольно сокращаться. Более того, именно в этом императиве, определяющем порядок дискуссии, мы, скорее всего, обнаружим то первичное зерно истины, которое было столь небрежно упаковано в понятие ценности.

Отметим сразу, прежде чем развить эти выводы в следующем разделе, что третье требование напоминает первое требование озадаченности•, с которым его сближает поразительное фамильное сходство, хотя традиция всегда считала, что они противоречат другу, облачая одно в белый халат Науки•, а другое – в белую тогу с пурпурной каймой, именуемую «ценностями». В любом случае это вопрос количества: первое правило предписывает максимальное количество новых существ, выдвигающих свою кандидатуру, тогда как второе подчеркивает важность и качество тех, кто должен заседать в комиссии, которая примет их или отвергнет.

Рассмотрим теперь другое требование, которое встает на повестке дня, когда мы пытаемся говорить о ценностях. Можно просто сказать, что мы должны принимать в расчет максимальное количество действующих лиц, которых американцы называют stakeholders [14]. Содержание второй упаковки не ограничивается требованием консультации, потому что понятие ценности не более однородно, чем понятие факта. Остановиться на этом означало бы свести ценность к простому требованию сохранения формы, забыв о содержании. Но тут есть нечто другое, и проявляется оно в том, что в разговорах мы постоянно возвращаемся к тому, что «нужно» делать, тому, что «должно» быть сделано, к порядку приоритетов и целей. Эта озабоченность никогда толком не была осмыслена, поскольку она никогда не появляется ни по отдельности от первой, ни вместе со вторым категорическим императивом, с которым она связана.

Образуют ли эти многочисленные пропозиции, начинающие усложнять жизнь коллектива, пригодный для обитания общий мир или же, напротив, нарушают его порядок, уменьшают его, пытаются уничтожить, искалечить, сделать непригодным для жизни? Могут ли они соединяться с уже существующими или требуют отказа от старых соглашений и сочетаний? Когда мы ставим вопрос о ценностях, мы не отдаляемся от фактов, как если бы мы внезапно меняли средство передвижения, переходя от автомобиля к стратосферному самолету. Мы задаем все тем же пропозициям другой вопрос: вы, существа, претенденты на совместное существование, совместимы ли вы с теми, кто уже формирует общий мир? Как мы сможем расставить вас в порядке значимости? Как мы видим, возникает требование создать определенную иерархию•, включающую в себя как старые, так и новые существа, исходя из относительной значимости, которую необходимо установить. Именно эта иерархия ценностей позволяет судить о нравственной состоятельности, идет ли речь о том, кого нужно спасти при трудных родах, мать или ребенка, или, как во время Киотской конференции, решить, что важнее: благоденствие американской экономики или же климат планеты Земля.

Мы сформулируем это четвертое и последнее требование в виде следующей максимы: ты будешь обсуждать совместимость новых пропозиций с уже учрежденными таким образом, чтобы сохранить их в общем мире, который обеспечит им всем законное место. Хотя наличие этого требования в ячейке ценностей может вводить в заблуждение, его нужно объединить именно со вторым требованием (которое относится к упаковке с фактами), а именно с учреждением•. Чтобы дискуссия не сводилась к определению гарантированных сущностей•, нужно убедиться в том, что существа, намеревающиеся создать коллектив, совместимы с уже имеющимися учреждениями, в рамках которых выбор уже сделан, решения приняты, а также в том, что они смогут найти там свое место.

В заключении этого раздела попробуем резюмировать в виде таблицы проделанную нами операцию, а также ту, к который мы теперь приступим. Распаковав противоречивое содержимое концептов факта и ценностей и дважды разделив их на парные понятия, мы сможем куда лучше перегруппировать основные требования, представив их в виде более стройной системы. Это новое соглашение позволит нам не нарушать взятое в конце прошлого раздела обязательство отказаться от разделения факты/ценности только в том случае, если мы сможем лучше выразить одно существенное отличие, которое было явно на своем месте. Таблица 3.1 определяет процедуру, которую необходимо пройти.

Таблица 3.1. Резюме двух видов власти и четырех требований, которые должны помочь коллективу добиться прогресса в исследовании форм совместной жизни

Что произойдет, если мы отнесем первое и третье требования к принятию в расчет•, а второе и четвертое – к упорядочению• (поместив их в более подобающую упаковку, мы пронумеровали основные требования, руководствуясь соображениями логики и динамики, которые станут понятны только в последнем разделе)?

Мы утверждаем, что это новое, куда более логичное объединение, пришедшее на смену устаревшему разделению на факты и ценности, позволит нам получить две не существовавшие ранее разновидности власти. Первая отвечает на вопрос «Сколько нас?», а вторая – на вопрос «Можем ли мы жить вместе?»

Мы только что преодолели одно из четырех или пяти наиболее сложных препятствий, возникающих на нашем пути, но мы не могли экономить на этом силы, поскольку разделение на факты и ценности слишком долго парализовало дискуссию об отношениях науки и политики, природы и власти. Теперь нам нужно исследовать логику этих новых объединений, которые становятся понятными, однородными, логичными и прослужат нам до конца этой книги. Разумеется, термины, которые мы будем использовать в этом разделе, могут показаться немного странными. У них нет преимущества устоявшихся понятий; они еще не стали концептуальными институтами, формами жизни нового здравого смысла. Подобно тому как после падения Берлинской стены мы все еще распознаем восточного и западного немца, хотя теперь они составляют общую нацию, у нас зачастую возникает ощущение, что слова, которые мы сводим в пары, были бы уместнее, если бы мы употребляли их по отдельности, тогда как разделенные нами, напротив, лучше смотрелись бы вместе. Читатель должен принять эту странность и решать после каждой главы, является ли новое разделение властей более удачным, чем предыдущее.

Четыре основных требования составляют две консолидированные совокупности, что давно бросилось бы в глаза, если бы разделение факт/ценность не препятствовало их объединению. Первая совокупность дает ответ на один и тот же вопрос: сколько новых пропозиций мы должны принять в расчет, чтобы последовательно артикулировать общий мир? Это первая власть, которую мы признаем в новом коллективе.

Власть принятия в расчет дает две важнейшие гарантии, одна из которых связана с тем, что раньше было фактами, а другая – с тем, что раньше было ценностями. Во-первых, количество существ-претендентов не должно произвольно сокращаться из соображений простоты и удобства. Другими словами, ничто не должно раньше времени снимать озадаченность, в которой пребывают акторы в результате вторжения новых существ. Это то, что можно было бы назвать требованием реальности•, поскольку (эпистемологическая) полиция больше не отравляет существование реальности и экстериорности. Во-вторых, число тех, кто принимает участие в этом озадачивании, также не должно слишком быстро и произвольно сокращаться. Таким образом, мы могли бы намного быстрее закончить дискуссию, но это заметно упростило бы ее выводы. Потребовались бы более широкие консультации, хотя бы для того, чтобы обеспечить важность и квалификацию новых существ. Напротив, стоило бы убедиться, что надежные свидетели•, обоснованные мнения, заслуживающие доверия официальные представители появились в результате долгой работы по дознанию и провокации (в этимологическом смысле «формирования голоса») (106). Назовем это условие требованием весомости• ассамблей.