— Не пойму, к чему ты клонишь.

— Как ты думаешь, Ося, где в настоящий момент находитсятвоя собственная сумочка?

— Барсетка, что ли?

— Ося, ну какая барсетка! Ты — Нелли Шульговская, БалдаИванович!

— А-а! Ну, где-где? Лежит где-нибудь тут, возлекомпьютера. Вот тут, — он хлопнул ладонью по столу. — Если, конечно,я не оставляю ее где-нибудь в другом месте.

— С деньгами и документами?

— Ну, тогда она, возможно, в ящике стола.

— Возможно, — согласилась Вероника. — Но ужникак не на стуле, потому что ты на нем сидишь.

— Согласна, — сказал Ося.

— Что?

— Я ведь Нелли Шульговская!

— А, ну да! Итак, в комнате появляется Кира Коровкина счемоданом и сумочкой через плечо. Здесь полно людей, все галдят, разговариваютдруг с другом, болтают по телефону, входят, выходят, перекрикиваются. В общем,обычный рабочий дурдом. Нелли Шульговская здоровается с Кирой и ведет ее ксвоему столу. Говорит: располагайтесь, дорогая, ля-ля-ля. Кира задвигаетчемодан под стол или куда-нибудь в угол и опускает сумочку в кресло.

— Она могла оставить ее висеть на плече.

— Могла. Но я думаю, она все же поставила ее. Кираустала и, когда достигла цели своего путешествия, так сказать, разгрузилась.Помню, как Нелли Шульговская рассказывала мне за обедом, что Кира все самоеценное держит в чемодане. А в сумочке у нее только рубль мелочью. Возможно, онистояли и разговаривали с Нелли, и та знакомила Киру со своими сотрудниками. Какбы то ни было, сумочка некоторое время лежала без присмотра. Думаю, когда Кираи Нелли отправились выпить по чашечке кофе, Кира даже не взяла ее с собой.Чемодан был заперт, а сумочка ее не волновала. Платить за кофе она несобиралась — Нелли пригласила ее.

— Никак не соображу, что ты хочешь сказать.

— Сейчас сообразишь. Только для этого тебе надо встать.Давай-давай, Ося, поднимайся!

Ося поспешно встал, и Вероника положила свою сумочку вкресло.

— Ну, дорогой мой, — сказала она, — подойди кдвери. Подошел? Отлично. А теперь представь, будто ты только что появился вэтой комнате. Ты прекрасно знаешь, где находится стол Нелли Шульговской. Что тыподумаешь о сумочке, которая стоит в кресле?

— Что это ее сумочка! — воскликнул Рыськин ихлопнул себя по лбу.

— Теперь ты понимаешь, кому предназначалась та записка:«Если поедешь в „Уютный уголок“ — будешь убита»?

— Господи Но зачем убийце понадобилось предупреждатьее?!

— Думаю, эта записка была одной из главных составляющихпреступного плана. Но она не сработала! Произошла ошибка, и план дал осечку. Ивот тогда-то…

— Тогда-то… — повторил заинтересованный Ося.

— Тогда-то и появился в моем подъезде душитель в черноймаске!

— Какую связь ты видишь. — начал было Рыськин, ноВероника немедленно зажала ему рот ладошкой.

— Ш-ш! Сюда кто-то идет!

В коридоре и в самом деле раздались шаги. Они принадлежалиженщине — гулко цокали «подкованные» каблучки. Вероника и ее телохранительзаметались по комнате и в конце концов спрятались за шторами. Однако женщина доих пристанища не добралась. Цоканье неожиданно прекратилось, и все стихло.

— Она зашла в один из кабинетов дальше покоридору! — прошептала Вероника и поглядела на часы:

— Половина первого ночи. Что ей понадобилось вредакции? «Женский досуг» — все же не ежедневная газета, тут авралов нет.

— Может быть, это с ней встречается здесь ТарасШульговский по ночам? — тоже шепотом предположил Рыськин.

— Ты сам сказал, что он приходит не раньше половинывторого ночи.

— Это не я сказал, это охранники сплетничали в буфете.

— Вдруг это ночная уборщица? — испугаласьВероника. — Она облазит все углы и, безусловно, наткнется на нас.

— Давай чем-нибудь припрем дверь. Она подумает, чтокомнату заперли.

— Комнаты внутри коридора не запираются — ты же видишь,здесь нет замков. Если дверь не откроется, уборщица позовет охранников.

Однако неизвестная дама вообще не подавала признаков жизни.

— Что, если она и в самом деле ждет здесьТараса? — Вероника потерла кончик носа. — Перетирает бокалы, зажигаетсвечи.

— Тарас Шульговский, безусловно, такой бедный, что емубольше негде встречаться с бабой, кроме как в редакции журнала, принадлежавшегоего жене, которая только что умерла.

— Убедил, — кивнула Вероника. — Может, пойдемпосмотрим, где она?

— Не вздумай. Нас может выдать каждый шорох.

— Тогда я чуть-чуть приоткрою дверь, чтобы лучшеслышать, что происходит снаружи.

Вероника выполнила свое намерение и на цыпочках вернуласьобратно. Они с Осей простояли за занавесками не меньше четверти часа, когдауслышали далекое гудение лифта.

— 0-па! — сказал Рыськин. — Сюда поднимаетсякто-то еще.

— Почему ты думаешь, что сюда?

— Вот увидишь.

Ося оказался прав, потому что почти сразу после того, каклифт, лязгнув, остановился, в коридоре прозвучал капризный женский голос:

— Ты опоздал!

— Спешил к тебе и был остановлен за превышениескорости, — ответил мужчина. Тон у него был недовольный.

— Принес деньги?

Пауза, затем все тот же тон:

— Вот.

— Прекрасно, прекрасно. Просто чудесно. Сумма меняустраивает. Только не пойму, зачем понадобилось встречаться именно здесь. Можнобыло пересечься в метро или в баре.

— А ты будто не понимаешь? — вкрадчиво спросилмужчина.

— Что я должна понимать?

— Разве ты не знаешь, что делают с маленькими грязнымишантажистками? — Тихий взвизг. — Не знаешь? С ними обходятся очень,очень жестоко!

Рыськин и Вероника одновременно высунулись из-за штор ивопросительно посмотрели друг на друга.

— Внизу охранники! — пискнула тем временемнезадачливая шантажистка.

— У юридической консультации есть отдельный вход. А уменя есть ключ. Я прошел незамеченным. Охранники думают, что ты здесь одна.

— Но я буду кричать!

— Я тебе не позволю Послышалась какая-то возня,сопение, а потом — все. Стало тихо, словно ничего и не было.

— Там что, кого-то убили? — дрожащим голосомспросила Вероника.

— Ага. А мы будем соучастниками.

— Ося, у тебя ведь есть пистолет!